Ушли, чтобы остаться. Юрий Мишаткин

что впереди правил нартами Вылко, ехала по его следу, старалась объезжать кочки, чтобы не разбудить Павлика…

      Вислов слушал и удивлялся: сколько можно болтать про Павлика, расписывать его? Хорошо бы увидеть эту личность.

      – Еще настоящий джентльмен: в первое же наше утро в тундре встал ранехонько и принес невесть где раздобытые маки, не пахнущие, но все равно красивые. Очень заботливый и упрямый. Я ему: «Иди в номер отсыпаться», а он: «Это безнравственно бросать тебя»…

      Вислов слушал и удивлялся:

      «Кто он ей, этот Павлик? Муж, жених?..»

      Послушать приехавшую на практику в Малоземельную тундру, выходило, что ее Павлик способен на самые решительные поступки, начитан, много знает и умеет, одним словом, мечта любой девушки, пример всему мужскому сословию.

      С опозданием Вислов вспомнил, что следует прибрать в номере, сгреб со стола грязную посуду, собрал корки, остатки колбасы и, когда обернулся, замер: девушка прилегла на кровати, склонила голову на подушку и спала, причмокивая губами.

      Стараясь, чтобы не скрипнули половицы, Вислов покинул номер, присел у стойки администратора на стол, который недавно занимала студентка.

      «Даже не верится, что так могут любить. Считал, что на такую любовь способны только мужчины, а тут пигалица…»

      В размышлениях не заметил, как рядом появился экипаж.

      – Чего скучаешь? Мы специально ушли, чтоб тебя не беспокоить.

      Бортрадист не успел остановить друзей, как Жилин распахнул дверь номера.

      – Вот это кадр! Картина почище чем в Третьяковке. Мы-то, дубины, считали, что наш Степочка храпака дает, а он паву отхватил! Как говорится, потянуло на любовь!

      Вислов оттер Жилина, закрыл перед его носом дверь:

      – Не мели чепухи!

      – Молчу! – Жилин поднял руки. – Одного не понимаю: ты тут, а она там – рокировка не в твою пользу.

      – Еще подышим, – предложил Вислов.

* * *

      Экипаж покинул ресторан только после напоминания официантки о закрытии. На крыльце Жилин всмотрелся в небо:

      – И завтра, как пить дать, нелетная погода.

      – Не накаркай! – ответил командир, но штурмана было невозможно остановить:

      – Могу идти на любой спор, что порт не откроют. Все полеты, в том числе местных авиалиний, запретят. Не верите – звоните диспетчеру или синоптикам. Раз погода устроила сабантуй, можно горе залить портвейном.

      Жилина никто не поддержал, не напомнил, что после возлияния всех снимут с рейса.

      До гостиницы по пружинящей под ногами деревянной мостовой шли молча, в конце пути Жилину надоело молчание и он фальшиво затянул:

      Ждите нас, не встреченные

      Школьницы-невесты,

      В маленьких асфальтовых

      Южных городах!

      – Н-нда, – выдавил из себя командир, и никто не понял: осуждает испортившуюся погоду или рад пребыванию на земле.

      Дверь в номер Вислов открыл неслышно. Девушки на кровати, как и плаща, сапог, не было. Дежурная