Страсти по Самайну – 2. Книга 3. Наталия Смирнова

и Кона понемногу разобрала заглавие: «История фомора-изгнанника, прародителя рода Бирн». На уголках страницы был изображён ирландский медальон. А под заглавием, выведенным золотыми буквами, нарисована стрелка, приглашающая перевернуть страницу. И Кона перевернула.

      Там был изображён то ли демон, то ли чудовище. Великан с телом голубого цвета не был похож на классического фомора, каким детей пугали в легендах. Он не был одноруким или одноглазым. Но все же половина его тела торчала из под земли, а голову венчали оленьи рога. Его стройное тело можно было бы назвать совершенным – широкие плечи, узкие бёдра, большие ладони. В одной руке он сжимал топор, другой придерживал развевающийся на ветру плащ. Чёрные как смола волосы, узкие щели стальных глаз. Его тонкий рот напоминал скорее трещину у основания земли, подбородок – неотесанные морские скалы. Это был демонический воин, обитатель скрытого тонкого мира. У художника была богатая фантазия или несколько жизней. Ведь увидевшему фомора суждено умереть от его топора. Однако, надпись снизу гласила: «Погасли факелы, умолкли голоса. Кихул пришёл на берег Лаи».

      * * *

      Двор давно освещала бледная луна, когда Кона закрыла книгу. Какое богатство держала она в руках – свою родословную! Главу за главой Кона проглатывала истории и судьбы большой и удивительной семьи.

      Девушка обняла бесценный фолиант. Она больше не одинока. У неё есть Коль и могучие предки за спиной. Но всей этой цепочке из легенд о фоморе недоставало прочности, сцепки. И Кона знала, где ее найти.

      От молниеносного решения она вскочила с кресла и ударилась головой об открытую дверцу шкафа. Тот едва пошатнулся, сбросив с верхней полки несколько бутыльков. Густая жидкость растеклась, пол заблестел мелкими стекляшками, а комната наполнилась запахом мёда и полыни. «Остановись, Кона, не торопись», – уговаривала девушка себя, собирая осколки, но ненасытное любопытство гнало ее на улицу.

      Дождь настойчиво долбил по крыше. Кона вернулась в реальность. Тук-тук-тук. Стучали уже в дверь. Откликнулся слабым лаем Коль, и Кона уже летела навстречу.

      – Милая, куда ты запропастилась? – на пороге стояла тетушка Меретте. С ее дождевика ручьём лилась вода, но она улыбалась.

      – Ой, входите скорее. – Кона впустила соседку в дом, – Эти похороны так тяжело мне дались, понимаете. Мне нужно было побыть одной.

      – Понимаю, – Меретте по-свойски прошла на кухню. На вытянутых руках она несла круглую форму, от которой тонкой струйкой шёл ароматный пар. Коль, почуяв запах пирога, увязался за женщиной, но потом вдруг зарычал и, пятясь, вернулся к камину.

      – Яблочный пирог, – продолжала соседка, – ты же не решила умереть от голода? – и понизила голос, – Тревор ждал тебя весь вечер. Отправил меня на разведку.

      – Спасибо, я вам очень благодарна, – Кона улыбалась в ответ. Но колокольчиком опять звенела тревога. – Эээ, мне