Собрание сочинений. Том 2. Царствие земное. Виктор Ростокин

еще вернусь.

      И ушла. Парень заткнул книгу под рубаху. Молчал.

      – Сразу прижух! А то – «матушка», «папашка»…

      – Нет, я думаю…

      – Думай не думай, а от Вязовки пехом придется домой добираться. Небось, мать обрадуется – сын приблудный явился!

      – Не обрадуется… Она – алкоголичка.

      Дед Матвей и тетка переглянулись, в один голос спросили:

      – Опять комедию играешь? Репетируешь?..

      В окне беспросветная темь. В коей несложно и заблудиться.

      Девичий сон

      От подошедшего к вокзалу поезда пахнуло нездоровым, тепловато-протухшим воздухом. Степан вглядывался в людскую толчею, выискивая племянницу. Вчера из Москвы позвонила сестра: «У Вероники каникулы. Пусть с недельку поживет у тебя…» И она всхлипнула. А может, какой посторонний звук? Может, просто послышалось? Ведь вон какая даль!

      Не он, а Вероника его угадала.

      – Привет, дядечка!

      Обняла его за шею, поцеловала в губы. Он учуял смешанные запахи духов, сигарет и вина. Ожидал увидеть девочку-подростка с угрястым подбородком. – Когда же ты успела? С меня ростом!

      Племянница лукаво подмигнула:

      – На перроне будем объясняться? Идем.

      Она по-свойски взяла его под руку.

      В квартире царил некий беспорядок.

      – Не ошибусь, если скажу, что тетя Катя в отъезде.

      – Да. Уехала в санаторий. Подлечиться.

      – Сердце?

      – Нет… Да это тебе не надо знать.

      – А-а, я поняла… Мама говорила, что у вас дети не рождаются.

      – Ну вот, оказывается, ты в курсе…

      – Мы родные и должны все знать друг о друге, чтоб при необходимости…

      Степан перебил ее:

      – Потом пофилософствуем. Марш в ванную. А я стол накрою.

      Разрумянившаяся Вероника через некоторое время вошла в зал. Рассмеялась:

      – Это называется стол накрыл – две миски молочной лапши и горбушка хлеба!

      – Чего бог послал.

      – Ох, мужички… Куда уж вам без нас, баб!

      Она вытащила из своей сумки ветчину, пол- литровую банку черной икры, коробку конфет, бананы и бутылку коньяка.

      – Начнем пировать!

      Сама налила в стаканы:

      – За встречу, дядя!

      – Постой. А тебе не рановато ли?

      – Ты же сам недавно сказал, что я повзрослела.

      – Ладно. Но только одну стопку. И ни глотка больше. А то…

      – А то мамке на меня пожалуешься, и она а-тата! – по попке неразумное чадо!

      Вероника грациозно откинулась на спинку кресла, высоко оголив ноги и круто подъемля грудь:

      – Можно я закурю?

      Прижмурившись, затянулась сигаретой:

      – Между прочим, дядя Степан, моя мама тебя очень ценит, называет умным, порядочным, самостоятельным. А меня нет… ругает и ругает!

      – Значит, есть за что.

      – А я разве виновата, что меня в Артеке пионервожатый изнасиловал! Что пацаны ко мне в спальню через форточку забираются, когда мама на телеграфе дежурит!

      – Тебе поспать надо… отдохнуть с дороги.

      – А ты мне пустышку дашь в рот? И колыбельную споешь?

      Вероника