Собрание сочинений. Том 2. Царствие земное. Виктор Ростокин

Несколько лет назад в такую же непогодь на той же московской трассе в автокатастрофе погиб наш сын. Эта незаживающая рана постоянно саднила. И сейчас боль удесятерилась, была нестерпимой.

      – Не могу… Нет сил… Делай же что-нибудь!

      Она заикала в припадке психоза, мешком рухнула на диван. Я дал ей попить пустырника. По моим прикидкам, на данный момент автобус должен пройти треть пути. Конечно, если ему ничто не помешало. А что могло помешать? В степном раздолье, поди, пурга набрала силу и злость. На шоссе накапливался снег, намерзал гололед. Плюс ко всему – плохая видимость. При подобных неблагоприятных обстоятельствах возможна поломка, а то и аварийное столкновение.

      – Делай что-нибудь! – стонала жена, прикладывая ладонь к затылку. Я каменно застыл у окна. Стекло потрескивало от летящих сухих снежинок, невидимая яростная сила пыталась подмять калину, разломить, разодрать. «Ждать… надо терпеливо ждать и надеяться на благополучный исход…» Будто соглашаясь с моими мыслями, Лида взяла молитвослов и как бы наперекор завывающей, погромыхивающей на воле стихии ровно, вдумчиво, умоляюще зазвучал ее голос: «…с упованием крепким молимся, милостиво услышите ныне глас наш молебный и потщитеся на помощь нашу… явите благодатным действом…». Я следом за ней повторял: «…ниспошлите и нам великую и богату милость Господню…» Покой наполнил душу. Покой наполнил жилье.

      В тихом согласии созерцали с икон Иисус, Божья Мать… Счастливо улыбалось с цветной фотографии юное лицо дочери.

      Жена полулежала с закрытыми глазами. Спала? Я бесшумно прикрыл за собою дверь.

      Автовокзал. Длинный, низкий, как коровник. Разбитое кирпичное крыльцо. Внутри разломанные спаренные стулья (клубные – списанные), грязно, холодно. По расписанию автобус должен прийти уже два часа назад. Отрывистые, сдавленные, тревожные голоса:

      – Не показался?

      – Никаких признаков!

      – А поземка?

      – Так же прет дуром! Это теперь на всю ночь зарядила!

      – Хоть бы кассирша появилась! Навесила замок и умыкнулась!

      – Больно надо ей!

      – Звонили диспетчеру автоколонны – еле языком ворочает… бормочет: «Ниче не знаю…»

      – А гаишники? Ведь они должны в первую очередь…

      – Хрен им до деревни!

      – Ну как же так?!

      – Дежурный промямлил, мол, для волнений нет причин.

      – Нет? Ничего себе! Буря! А они…

      – Администрацию бы поставить в известность. Пусть пошлют вездеход на трассу да разузнают, не стряслась ли какая беда.

      – А зачем им? Они в тепле коньячок потягивают. У них выходной! Они уработались в кабинетах!

      Я долго стоял на крыльце. Напротив через улицу в снежной кутерьме огоньками вспыхивали киоски. Наступала ночь. С тоскливым повизгиванием, буксуя в свежих заносах, пробирались легковушки. Как жена? Каб с сердцем чего… Схожу домой.

      – Говори без утайки… – глянула она на меня заплаканными глазами.

      – Люди ждут.

      – Где автобус? Что с ним? Что с пассажирами? С нашей дочерью?

      – Никто ничего не знает.

      – А если беда… и