Ключ. Кэтрин Хьюз

своей.

      – Герти, давайте сходим в ванную, хорошо?

      Ответа не было. Они пришли в туалетную комнату, и Эллен указала ей на одну из кабинок.

      – Эта подойдет?

      Герти тихо зашла в кабинку задом, задрала ночнушку и уселась на унитаз.

      Эллен вдруг поняла, что дверей у кабинок нет. Ей хотелось обеспечить Герти некое подобие личного пространства, поэтому она отвернулась и стала поправлять полотенца. В раковинах лежали потрескавшиеся грязные куски карболового мыла, и она решила, что попросит их заменить. Услышав, что Герти выходит из кабинки, Эллен повернулась.

      – Все? Сейчас я только смою… Боже, что это у вас? – замерла она, не в силах вымолвить ни слова.

      Ладонь Герти, передняя половина ночнушки и стенки кабинки были перепачканы коричневыми разводами.

      – Что? О, Герти, какая грязь… Герти!

      В училище их к такому не готовили. Она схватила пациентку за руки, подставила их под струю горячей воды и намылила этим странным мылом. Намочив горячей водой висевшее на вешалке полотенце, Эллен принялась вычищать стены кабинки. От запаха ее чуть не стошнило, и она задышала одним ртом. Как же она сожалела о съеденных только что яйцах!

      – Герти, это было очень некрасиво! – отчитала она пожилую женщину, прекрасно понимая, что такое обращение больше подошло бы ребенку.

      В двери показалась голова сестры.

      – Что вы здесь копаетесь так долго? Я же сказала, у нас… – Увидев коричневые разводы на ночнушке Герти, она покачала головой. – Вы что, спиной к ней повернулись?

      Эллен закусила губу и кивнула.

      – Не хотела нарушать ее личные границы.

      Сестра вздохнула.

      – У нас не просто так нет дверей в кабинках. С этих чудиков нельзя ни на секунду сводить глаз.

      Эллен усиленно моргала, чтобы не заплакать.

      – Простите. Больше этого не повторится.

      Сестра улыбнулась.

      – Вижу, вы хорошенько усвоили урок, поэтому больше к этому возвращаться не будем.

      – Спасибо, сестра. Еще раз простите.

      – Настанет день, и вы будете вспоминать об этом происшествии со смехом, поверьте мне. Но это случится не сегодня. Так, идем. Хоп-хоп! – сказала она, хлопая в ладоши.

      К восьми утра все пациенты, одетые в одинаковые бесформенные коричневые балахоны, сидели за длинным обеденным столом. Посередине стояла горка поджаренного хлеба. Десятки рук потянулись за куском, и горка развалилась.

      – По одному! – крикнула сестра, собрав хлеб и заново сложив его горкой. – Стажерка Кросби, выдайте всем по кусочку. А то с каждым днем наш завтрак все больше напоминает обезьяний вольер.

      Эллен понесла тарелку с гренками вокруг стола, а дежурная сестра стала разливать по чашкам некрепкий чай. Суета улеглась, когда сестра Уинстенли разложила по тарелкам весьма неаппетитного вида серую яичницу. Пациентки сосредоточились на завтраке. Эллен отметила, что они никак не взаимодействовали друг с другом – за столом не было ни шума, ни болтовни. Было слышно только чавканье и хлюпанье чаем, большая часть которого