Удар молнии. Дмитрий Казаков

шажками.

      Перевалившись через подоконник, я прикрыл окно и перевел дыхание.

      Несмотря на прохладную ночь, я вспотел, а сердце бултыхалось в груди, словно пытающаяся сорваться с крючка рыба. Глобально подпорченные утратой памяти нервы намекали, что надо бы вести более спокойный и законопослушный образ жизни.

      В чем-то я был с ними согласен.

      Включив фонарь, я обнаружил, что нахожусь в спальне. Кровать была аккуратно заправлена, а обстановка выглядела аскетической, как в одиночной камере.

      Начать поиски можно было и отсюда.

      Осложнялось все тем, что я не знал, что именно ищу. Мне подошло бы что угодно, способное пролить свет на личность Александра Мак-Нила и на то, почему он оказался на Земекисе.

      Поэтому я перетряхнул кровать, заглянул в ящики столика и в стенной шкаф. Ничего интереснее вещей и пыли я там не нашел. Пришлось выйти в коридор.

      Нарисованный светящейся краской контур расположился у самой двери. В стене и косяках остались маленькие проплавленные следы. Изучив их хорошенько, я вытащил собственный пистолет, аккумулятор которого зарядил в гостинице, и облегченно вздохнул.

      Профессора убили явно не из него.

      Хотя кто мог мне помешать избавиться от использованного оружия?

      Отругав себя за паранойю, я продолжил осмотр. На втором этаже обнаружилась комната, отведенная под гардероб, и еще пара спален, таких заброшенных, что в них становилось грустно.

      Лестница, ведущая на первый этаж, оказалась до ужаса скрипучей. Ступая по ней, я ощущал себя демоном, топчущим души грешников. Души стонали страстно и громогласно.

      В прихожей не было ничего, кроме вешалки, стойки для ботинок и большого зеркала. На всякий случай я попытался заглянуть за него, но вделанное в стену зеркало взял бы разве что лом.

      Пришлось продолжить обыск в других местах.

      В гостиной мое внимание привлекли развешенные на стенах голографии. Большая часть из них изображала крупного светловолосого мужчину с усами, похожего скорее на борца, чем на профессора.

      Облик Титуса Фробениуса не пробудил в моей душе никаких воспоминаний. Ни единой эмоции не возникло, пока я разглядывал погибшего хозяина особняка.

      То ли я его не знал, то ли наше знакомство закончилось после первого выстрела.

      Глава 2

      В гостиной обнаружилось множество укромных местечек, и я возился тут долго. Потревожил покой вековой пыли под диваном, заглянул за все, за что можно было заглянуть, и даже попытался отвинтить головы ни в чем не повинным фарфоровым слоникам, мирно пасшимся на каминной полке.

      Но либо здесь ничего ценного не было, либо все прибрала полиция.

      Время от времени появлялись мысли о всяких хитрых устройствах вроде сканеров и анализаторов сравнительной плотности, с помощью которых проводится настоящий обыск, но я отодвигал их в сторону.

      Единственным прибором, который имелся у меня, была голова.

      Да и та изрядно попорченная.

      Следующим