Удар молнии. Дмитрий Казаков

мало чем отличавшийся от вчерашнего ужина, я потребовал у администратора карту города и принялся ее изучать. По карте удалось выяснить, что я нахожусь в планетарной столице, названной Бураков-сити, должно быть, в честь кого-то из первых колонистов.

      Трудно придумать более дурацкое название.

      Абрикосовая улица, приютившая профессора Фробениуса, на карте нашлась, причем не так далеко. До района Белых Холмов, к которому она принадлежала, мне пришлось ехать на такси, и заняло это минут десять.

      Таксисту я точного адреса не назвал, так что он высадил меня за несколько кварталов до цели. Чутье подсказывало, что чем меньше разумных существ будет знать о том, куда я направляюсь, тем лучше.

      Оглядевшись, я зашагал в нужном направлении. Еще во время изучения карты я выяснил, что на Белых Холмах не заблудится и ребенок. Планировка улиц тут была самая простая – в виде решетки, а названия им давал человек либо очень эстетичный, либо помешанный на садоводстве.

      С Виноградной улицы я перешел на Липовую, пересек Грушевую и оказался на Абрикосовой. За декоративными оградками шелестели листьями деревья. Плодов на них, вопреки названиям, не было. Ветер нес запах сырой листвы.

      Я миновал особняк, ворота которого охранялись высеченными из мрамора львами, и… едва не споткнулся на ровном месте: у ворот следующего, нужного мне, скучал коренастый тип в полицейской форме.

      А за его спиной, прерываясь только у ворот, переливался лимонным сиянием защитный контур.

      С его помощью органы правопорядка давали любопытным понять, что доступ сюда закрыт, а заодно мешали проникнуть на эту территорию. Решившийся пройти через контур рисковал ожогами, расстроенными нервами и ночью в полицейском участке.

      Контур сообщал о любой попытке его пересечь.

      Выправив шаг, я продолжил идти с видом обычного прохожего, не забыв изобразить на лице приличествующее случаю любопытство. Еще не хватало, чтобы коп обратил на меня внимание. Парень в форме глянул подозрительно, но тут же отвел взгляд. Я прошел мимо, не сбавляя хода, и направился к перекрестку, где Абрикосовая улица встречалась с Тенистой.

      Итак, в доме профессора Фробениуса совершено преступление. Довольно серьезное, чтобы особняк стали охранять, и достаточно недавно, чтобы следственная группа не успела изучить улики.

      Вывод один – убийство. Кто-то добрался до профессора раньше меня.

      Но кто?

      Мне нужно было поразмыслить, и желательно не на ходу.

      Тенистая улица немного отличалась от прочих на Белых Холмах. Она представляла собой что-то вроде центрального проспекта района. Тут имелись магазины – из их открытых дверей доносилась музыка – и даже бары.

      В один из них, чью вывеску украшало изображение носастого краснокожего человека в уборе из перьев, я и решил заглянуть.

      Внутри оказалось сумрачно, на стенах красовались головы громадных рогатых зверей, в которых я с удивлением узнал бизонов, трубки с очень длинными чубуками и повешенные крест-накрест томагавки. Пахло табаком. Посетителей не было вообще.

      – Здравствуйте. –