Сказка о волшебном слове. Сборник рассказов. Дмитрий Тучин

нечем заняться. Бывают собиратели бабочек например, и они часами готовы листать альбомы с дохлыми насекомыми. Может Джек как раз их таких. Или… – тут Витька осенило, и новая идея буквально вдохнула в него свежие силы, – …вдруг это съёмки реалити-шоу, вроде «Большого брата». А раз так, если он продержится до конца, то быть может, в конце, ему вручат новенькую машину или денежный приз.

      Раздумывая обо всем об этом, Витяй услышал, как совсем близко опять зажужжало, а потом его правый сосок пронзила самая страшная боль, которую он когда либо испытывал. Он не кричал. Криками тут не поможешь.

      Он визжал одним непрерывным и острым, как бритва, фальцетом, словно оперная певица в конце длинной партии. Когда воздух закончился, ему понадобилось лишь мгновение, что бы наполнить лёгкие. Примерно в это же время жужжание замедлилось. Боль возросла, послышался то ли хруст, то ли скрип. И Витяй понял, что саморез вворачивается в кость. Джек произнес несколько слов, но они тут же потонули в крике. Потом силы покинули Витька, и вопли перешли в рыдания. Плакал он в голос, будто только что исповедался в страшном грехе.

      Кто-то возможно покачал бы головой, и сказал: Ай-ай-ай, какой большой и плачет. Как не стыдно. Но стыд у Витяя пропал миллион лет назад.

      Джек ушел куда-то в сторону и вернулся с овальным икеевским зеркалом, в старомодной металлической рамке. Он сел на стул напротив, повернув зеркало так, что бы Витяй мог рассмотреть свою грудь.

      Витяй отвел глаза и жалобно заскулил. Он представил вулкан, который в пылу извержения заткнули гигантским болтом.

      Джек положил зеркало и стал рассматривать содержимое кейса.

      – Хочешь, я его достану? – сказал он, не поднимая головы.

      – Что?

      Джек махнул рукой.

      – Ладно, проехали.

      Он достал из кейса плоскогубцы с синими пластиковыми ручками и звонко пощелкал ими в воздухе.

      – Нет… НЕЕЕЕЕЕТТТТТ! ДЖЕК, ПОЖАЛУЙСТХАААААА!

      Джек подошел ближе. На нем были большие очки в роговой оправе, из-за которых он стал еще больше похожим на того самого, известного американского писателя.

      Наклонившись, и сощурив глаза, Джек всматривался куда-то в грудь Витяя, при этом пальцем двигая очки вдоль переносицы. – Думаешь, стоит оставить как есть?

      Витяй снова попытался кивнуть, но разумеется услышал только скрип клейкой ленты. Джек разогнулся и, сняв очки, стал слюнявить во рту кончик дужки.

      – Да… пожалуйста Джек… оставь ее. Оставть меня… в покое…

      – Да? Хм… Я ведь аккуратно.

      – Нет, – вскинулся Витяй, – Джек, пожалуйста…

      – О боже, что ты заладил пажалусто, пажалусто. Ты мужик или кто?

      Упёршись ногой в левую Витькину грудь, Джек ухватил шляпку винта плоскогубцами и потянул на себя.

      4

      В наступившей темноте, Витяй обнаружил себя лежащим на поле боя.

      Ему снилось что он древний воин, что смотрит он в небо, из которого растет – упираясь в его собственную грудь – древко стрелы с растрепанным перьевым хвостом.

      В