Мой собственный Париж. Элеонора Браун

в шесть вечера. Девочки не спали уже 48 часов, и мы все были не в себе от голода и раздражительности. Пока остальные жители города только начинали думать об ужине, мы передавали друг другу тарелки с едой и бокалы с вином, слушая шелест дождя по стеклам.

      Джорджия попробовала оливки и телячий зоб (НЕ ГОВОРИТЕ ЕЙ, ЧТО ЭТО!), а Пейдж накинулась на хлеб, как волк, выедая мягкую сердцевину и оставляя багетные корочки на столе. Я пила и ела больше, чем мне бы стоило, но в Париже не стоит себя ограничивать. В эту ночь мы спали крепко, укрывшись, как одеялом, дождем, вином и разговорами, и это лечило наши больные сердца.

      Чему бы мы ни научились, все испарилось к утру. Вместо того чтобы погрузиться в еду, в огни, в семейные каникулы, мы проснулись с четким планом посетить все достопримечательности из путеводителя: площадь Согласия, Триумфальную арку, гробницу Наполеона, Сен-Шапель, Сен-Сюльпис и главную аллею в саду Тюильри.

      Мы решили заходить и в музеи, например, в музей Родена – он получил высокие оценки благодаря удачно расположенной попе одной из скульптур. Музей Орсе же не вызвал такого восторга – там Джорджия решила изобразить Шавасану прямо на полу, считая, что туристы прекрасно смогут ее обходить.

      – Ты все лето меня умоляла пустить тебя на концерт Кэти Перри, – прошипела я. – Отлично, теперь мы пойдем туда, и я сяду у тебя за спиной и буду жаловаться без конца.

      – Меня устраивает, – парировала она. – Я в любом случае игнорирую тебя лучше, чем ты меня.

      Туше, маленький монстр. Туше.

      Как забыть музей Оранжери, где Пейдж выполняла физические упражнения рядом с «Кувшинками, – одевшись в спортивную форму с ног до головы? После знакомства с Моне мы добрались до галереи Лафайет, где Пейдж немедленно влюбилась в красную сумочку Dolce & Gabbana.

      – Ты же особо не любишь аксессуары, – напомнила я ей, пока слезы еще не полились из глаз.

      Казалось, что Пейдж – моя спортивная дочь, не имеет никакого отношения к моде. Ее пафосная сестра и ее отец пошли в музей Восковых фигур, а мы с бабулей решили заняться шопингом и попить шампанского. Мы предполагали, что Пейдж будет вести себя как обычно – посидит тихо пару часов, пока мы не вспомним о ее существовании.

      Но вместо этого моя дочь стояла посреди яркой, огромной, роскошной галереи и желала сумочку. Это была та самая девочка, любимой одеждой которой были футбольные шорты трехлетней давности и бесплатная бейсболка команды Падрес.

      Что не так с этими детьми? И с моим мужем, раз на то пошло? Даже дедуля не отпускал никаких колких замечаний и даже назвал девчонок «классными путешественницами». То, что он опустился до такой очевидной лжи, означало, что и он чувствовал некую напряженность в поездке. Слава богу, с нами была бабуля, единственный разумный человек.

      – Я очень ее хочу! – Пейдж продолжала плакать. – Она мне очень идет!

      Я сама была готова расплакаться и поэтому отправила фото своей сестре, проводнику в реальный мир.

      – Это смешно. D&G! Для Пейдж! Я даже не могу