Житие святого Глеба. Виталий Смирнов

пела:

      Взгляд один чернобровой дикарки,

      Полный чар, зажигающих кровь,

      Старика разорит на подарки,

      В сердце юноши кинет любовь.

      Старики на подарки не раскошелились, но в сердце юноши страсть закипела. Едва дождавшись окончания песни, Глеб кинулся к сцене, выискивая в кармане гроши. Перед самой сценой споткнулся о вылезшую из половой доски шляпку гвоздя, но удержался, робко вложил в руку цыганки нащупанные деньги и спросил, как зовут.

      – Стеша, – чуть слышно прошептала смущенная солистка.

      Глеб вернулся на место, глотнул пива, а Стеша в знак благодарности завела новую песню на полюбившиеся, видимо, ей некрасовские слова:

      Надрывается сердце от муки,

      Плохо верится в силу добра,

      Внемля в мире царящие звуки

      Барабанов, цепей, топора.

      Но люблю я, весна золотая,

      Твой сплошной, чудно смешанный шум;

      Ты ликуешь, на миг не смолкая,

      Как дитя, без заботы и дум…

      Весна и впрямь оказалась золотой: столько самых смешанных чувств Глеб еще никогда не испытывал. Собутыльники, подшучивая над замолкнувшим Глебом, рассосались, а он решил дождаться, когда Стеша освободится. Подруги долго не отпускали ее, но ему все-таки удалось увести цыганку в парк. О чем они говорили, знают только деревья Петровского парка. Но ежедневные посещения «Яра» и прогулки под луной привели к стремительному развитию событий. Молодой писатель, увлеченный Стешей и собственной персоной, сумел убедить цыганку в лучезарном будущем, а та – своих родителей. Правда, они потребовали, чтобы обручение прошло по цыганским обычаям: в доме невесты, в присутствии многочисленной родни.

      Денег, конечно, у Глеба не было – ни на золотые обручальные кольца, ни на приличный костюм, ни на шляпу, которая жениху казалась необходимым атрибутом свадебного действия. Добрые кредиторы не поскупились на финансовую поддержку влюбленного, который неудержимо рвался в объятия Гименея.

      Однако в самый последний момент жених оплошал. В толпе родных и знакомых, явившихся на помолвку в дом родителей Стеши, пробираясь к невесте, он потерял шляпу и вынужден был ретироваться, даже не показавшись на глаза возлюбленной.

      Жених бежал быстрее лани, поймал извозчика и был таков.

      А вскоре возникла необходимость поехать в Чернигов к родным для оформления кое-каких документов. Оттуда Глеб уже не вернулся в Москву, а перебрался в Петербург.

      «Дело в шляпе» – шутили потом друзья Успенского, узнавшие о его неудавшемся сватовстве. А вот вспоминал ли он Стешу, об этом история умалчивает.

      Да и волоокая солистка из цыганского хора горевала, видать, недолго: вскоре она стала купчихой.

      2

      Роман же с Александрой Васильевной, ставшей верной хранительницей очага Успенских, оказался гораздо продолжительнее и серьезнее. Глеб познакомился с нею летом 1868 года в Стрельне, где поселился на даче рядом с фабрикантом Василием Бараевым, отцом Александры Васильевны. Здесь же нашли пристанище Николай Курочкин, Николай Демерт и Иван Кущевский. Курочкин уже сотрудничал