Семь фунтов брамсельного ветра. Владислав Крапивин

Сейчас скушаешь очки и будешь не читатель, а разъе…ль.

      – Вы какое имеете право так… – начал Илья (потом сам признавал, что была это великая глупость; с ними – о правах!).

      – Интеллигент, – гоготнул Мордастый. – Небось декларацию прав знаешь. Идем…

      – Куда?

      – Для выяснения…

      – Никуда я не пойду! – Это была, конечно, вторая глупость. Они заломили ему локти и легко, будто сноп соломы, поволокли в отделение. Приговаривая при этом о сопротивлении сотрудникам правопорядка, которые при исполнении…

      Отделение было почти рядом. Илью впихнули за решетку (ну, прямо как в кино, говорил он потом), но скоро привели в какой-то кабинет. Там кроме Мордастого и его напарника (худого и белобрысого) были пожилой морщинистый старшина и молодой офицер (кажется, младший лейтенант). Но они почти сразу ушли, офицер при этом сказал Мордастому:

      – Ты, Панкратьев, это… по обстоятельствам.

      Мордастый Панкратьев слегка поржал. Белобрысый сел за стол, придвинул бланк.

      – Фамилия, имя-отчество, год рождения.

      Илья сказал.

      – Не кособочься, прямо стой, когда отвечаешь, птенчик… Адрес!

      Илья сказал адрес.

      – А чем докажешь? – спросил Мордастый, зевнул и потянулся.

      – Давайте, я маме позвоню…

      – Позвонишь потом в морг. Чтобы забрали отсюда. А пока не хрюкай.

      – Но задержанный имеет права позвонить!

      – Может, тебе еще адвоката? – опять зевнул старший сержант Панкратьев. – Раздевайся…

      – З-зачем?

      – Для досмотра! Шмотки на стул и руки по швам!

      Они и правда заставили его раздеться. Не знаю уж, до пояса, до трусов или совсем… (Я многого не знаю точно, мне ведь это известно даже не со слов Ильи, а со слов мамы: он рассказывал ей, а она потом уж мне и, наверно, не все…).

      – А это что! – злорадно завопил Панкратьев. – Давно кололся последний раз, козёл?!

      У Ильи на вене был след от иглы, он только накануне сдавал кровь из вены, для анализов, которые требовали в военкомате.

      – Это же в поликлинике!

      – В …, а не в поликлинике! У кого отовариваешься, гнида?!

      – Неправда! Я докажу!

      – Докажи, докажи… Гашкин, погляди у него в карманах, нет ли пакетика с дурью? Наверняка есть…

      Белобрысый Гашкин охотно оставил протокол и покопался в Илюхиной одежде. И, конечно, отыскал белый крохотный пакетик с порошком…

      – Ну и все, – с удовольствием сообщил Панкратьев. – Остальное, как говорится, дело следствия. Лет на пять окажется мальчик без мамы, пора привыкать…

      Илья говорил потом (опять же маме), что после этого он почувствовал себя как в полусне. Или даже в бреду. Будто все это не с ним, а какое-то дикое кино…

      Панкратьев вдруг поскреб мясистый подбородок.

      – Хотя можно и так… Гашкин, есть у нас какой-нибудь недавний “висячок”?

      – Разве что киоск на Фрунзенской?..

      – Вот и в жилу!.. Ну-ка руки по швам я сказал! Где был позавчера в двадцать один ноль-ноль!

      – Дома был…

      – Про то, что дома, это мамочке