Семь фунтов брамсельного ветра. Владислав Крапивин

“23 августа…” и поставила год. Закрыла книгу, чтобы лист расправился, прилегла на нее щекой… И вот тогда случилось это …

      Я ничего не поняла, хотя знала, что когда-нибудь обязательно случится. Тянущая душу боль и… все остальное…

      – Ма-ма…

      Она прибежала, сразу все поняла.

      – Ну что ты, Женечка, ничего страшного. Я же тебе говорила… – Принялась возиться со мной, скоро стало легче. Но я плакала (а Илья притих на кухне).

      Мама утешала:

      – Ничего страшного, со всеми так, привыкай. Такая наша женская доля, природа. Это неизбежно…

      …Дурацкое какое-то слово – “неизбежно”. Безысходное. Нет в нем никакой надежды…

      “Нихт шиссен!”

      1

      Мне и раньше приходилось слышать про неизбежность, не один раз. Мы говорили о ней с Ильей, когда по вечерам лежали и обсуждали хитрые проблемы мироздания. Бывало, что брат становился словоохотливым. Вещал через занавес о всяких законах вселенной – как он их понимал.

      И однажды он сообщил:

      – Дорогая моя, во вселенной полно кавардака и беспорядка, но есть и твердые законы. Они построены на основе неизбежности . Они как скелет, который определяет жесткость мировой конструкции…

      Конечно, он больше рассуждал для себя, чем для меня (есть у братца такая привычка), но я все же заспорила:

      – Скелеты тоже не бывают постоянные. Живое существо растет и скелет в нем меняется.

      – Ты, сестрица, не столь глупа, как выглядишь на первый взгляд. Постарайся понять и вот что. Если скелет даже меняется и растет, это все равно происходит по неизбежной программе. Программа как раз и содержит в себе идею неизбежности. Без нее наступил бы в мире сплошной хаос…

      Я сказала, что хаоса на белом свете больше чем достаточно. Начиная от войны в Чечне и кончая дурацким разбеганием галактик, о котором пишут ученые.

      Илюха возразил, что война – это частное явление на фоне общего развития вселенной. А галактики поразбегаются и затормозят (да и война в конце концов закончится, потому что идиоты, которые ее устраивают, выдохнутся или перемрут).

      – Когда еще…

      – Во всеобщем масштабе это “когда” микроскопично… И я повторяю: в природе мироздания есть явления, которые неизбежны …

      Тут меня дернуло за язык:

      – И смерть?

      (И сразу: свист воздуха и летящая навстречу земля…)

      Илья быстро и даже как-то обрадованно сказал:

      – А вот и фиг тебе. Смерти нет. Он противоречила бы смыслу всеобщего бытия.

      – Чево-чево? – спросила я братца его собственным тоном. – А как же тогда…

      – Ты глупо принимаешь за смерть временные остановки сознания и перемену одной формы жизни на другую…

      – Ты это… буддист или кто там еще?..

      – Я мыслящий человек. Любой мыслящий человек рано или поздно приходит к выводу, что смерть невозможна, поскольку сознание бессмертно. Оно может погаснуть на краткий миг, но не навсегда. Если хочешь, можешь называть это бессмертной