Пять минут жизни. Эмма Скотт

то, что правильно».

      А правильно для меня присмотреть за Теей Хьюз.

      Я убрал свою гитару и прочел пару страниц «Бойцовского клуба». Истории о парне, который создал другую версию себя. Сильнее, лучше, которому пофигу, что о нем думают. У кого не было недостатков. Не было заикания.

      Я читал, пока мои веки не опустились, а затем заснул.

      Мне снилось, что у меня две личности, как у рассказчика из «Бойцовского клуба», и я встретился с двумя личностями Теи Хьюз. Мы вчетвером стояли перед картиной в фойе санатория «Голубой хребет»: двое ненормальных, заика-санитар и резидентка с неизлечимым повреждением мозга. Санитар выполнил свою работу и осторожно помог резидентке вернуться в темные пределы санатория.

      Но прекрасная художница взяла за руку парня без заикания и вывела его на свет дня.

* * *

      В то утро перед сменой я сидел за рабочим столом с Ритой, Хоакином и старшей медсестрой Анной Саттон. За закусками и газировкой они костерили какой-то сериал на «Нетфликсе», который смотрели последнее время, а я придумывал способ упомянуть Тею, не походя на одержимого психа.

      – Каков наш бюджет на мероприятия в залах отдыха? – спросил я при первом же затишье.

      Все головы повернулись ко мне.

      – Почему ты спрашиваешь? – поинтересовалась Анна.

      – Мистер Уэбб каждый день собирает один и тот же пазл, – пояснил я. – А Тее Хьюз нужны материалы получше. Холст. Настоящие краски и кисти. Каков бюджет, можно ли купить что-то новое?

      Анна сухо посмотрела на меня.

      – Мистер Уэбб каждый день собирает один и тот же пазл, потому что это часть его терапии. Когда он будет готов к новому, начнет новый.

      «Твою мать. Промашка».

      – Что касается бюджета, – продолжила она, – у нас его нет. Санаторий «Голубой хребет» – редкость. Мало кто занимается исключительно травмами головного мозга. Деньги идут на то, чтобы продолжать держаться на плаву. Платить людям зарплату.

      – Да и зачем мисс Хьюз холст? – спросил Хоакин. – Она и не помнит, что у нее только бумага. Не отличает одно от другого.

      Вдох. Выдох.

      – А если отличает?

      Хоакин рассмеялся и пнул меня.

      – Наш новый нейропсихолог, доктор Джим Уилан, прошу любить и жаловать.

      Я стиснул кулаки под столом.

      «Ага, давай расскажи им про цепочки слов, – фыркнула Дорис. – Это ж такое открытие для людей, кто уже годами работает с Теей».

      – Настоящий нейропсихолог уже сто раз ее проверял, – напомнила Анна. – Мисс Хьюз отвергает все, что подхватил ее мозг. Конец истории.

      – Разве это не память? – спросил я.

      – Нет, Джим, – медленно сказала Анна, как будто я был ребенком. – Это рутина. Она ничего не может вспомнить, поэтому не знает о качестве своей жизни, пока мы поддерживаем ее спокойствие.

      Рита положила руку мне на руку.

      – Это тебя беспокоит? Что мисс Хьюз страдает?

      – Как она может не страдать?

      – Потому что она не может вспомнить, – отрезала Анна, бросая на Риту тяжелый взгляд. – Без осознания ситуации откуда взяться страданию?

      Это