Хронометр. Владислав Крапивин

слова: «А вы…» И, чтобы как-то закончить фразу, Толик бухнул:

      – А вы… приходите к нам Новый год встречать.

      Толик тут же испуганно взглянул на маму. Она, кажется, растерялась, но почти сразу сказала:

      – А в самом деле… Арсений Викторович, это мысль! Мы с Толиком вдвоем остались, тоже скучать собираемся. Дочь не приехала, застряла в институте… Посидим, свечки зажжем на елке, будет очень уютно…

      Курганов помолчал и ответил, не поднимая головы:

      – Спасибо вам громадное… Только, знаете, я уж лучше дома. Неподходящий я для праздничных компаний человек, привык все больше сам с собой.

      – Ну как же так! – Мама, кажется, искренне огорчилась. – В праздник можно посидеть и… как говорится, в кругу.

      – Можно, конечно… – Курганов опять повозился на скрипнувшем стуле, осторожно придвинул к себе блюдце с чашкой. – Можно… Да только кругу от такого гостя, как я, всегда одно уныние. Знаете, Людмила Трофимовна, за всю жизнь не научился поддерживать застольные беседы. Очень бывает неудобно… – Он полушутливо развел большущими ладонями, зацепил на краю стола сахарницу, сконфузился и заболтал в чае ложечкой.

      – Жаль, – вздохнула мама. – Жаль, что вы не поддаетесь уговорам.

      Толик чувствовал себя виноватым за весь этот нескладный разговор. Чтобы загладить перед мамой оплошность, он сказал:

      – Я маму уговаривал идти встречать Новый год со знакомыми, а она боится меня оставить. Будто мне три года.

      – Да не боюсь я, – серьезно возразила мама. – Просто нехорошо это: собственного сына бросать в праздник…

      Курганов задержал у губ чашку, глянул на маму, на Толика. Прихлебнул. Потом торопливо допил чай и заговорил, неловко усмехаясь:

      – Вы уж не обижайтесь, Людмила Трофимовна, человек я для застольных бесед в самом деле неприспособленный. А вот с Толиком вчера разговорились. Общая тема нашлась…

      – Мы о Крузенштерне… – ввернул Толик.

      – Да, это у меня давнее… Я вот подумал… Чтобы никто не скучал в праздник… Вы только не сочтите мое предложение за странность. Если, конечно, Толик согласится… Вы бы пошли в гости, а Толик ко мне. Чтобы вы не волновались, а Толик один не грустил. Мы бы с ним продолжили вчерашнюю беседу…

      – Ой… ура, – шепотом сказал Толик.

      Удивительно, что мама согласилась. Причем гораздо скорее, чем ожидал Толик. Много времени спустя, когда Толик вспоминал эти дни, он сообразил, что маме очень надо было в ту ночь оказаться там, в гостях. Где Дмитрий Иванович. Что-то складывалось (или, наоборот, не складывалось) у нее в отношениях с этим человеком. Но в то утро Толик подумал об этом лишь мельком и без тревоги. Для беспокойства не было причин: Дмитрий Иванович такой хороший человек…

      И Арсений Викторович хороший: как он все придумал!

      Конечно, мама сначала сказала, что это неудобно. Чего ради Арсений Викторович должен брать на себя такие заботы.

      А он, смущенно кашляя, возразил, что забот никаких. И что он зовет Толика «главным образом из чисто корыстных соображений». Толик такой внимательный слушатель,