Хронометр. Владислав Крапивин

улицу прибежал, а я его домой привел. Мама сперва говорит: «Вот еще! Самим нечего есть, вот выставлю обоих из дома…» Потом лапу ему забинтовала…

      – Умница, – опять сказал Курганов Султану, еще раз погладил его и распрямился – голова под потолок. Робко спросил: – Ну, что, Толик, начнем?

      Толик заволновался и кивнул. Сел у холодного и чистого внутри камина. Султан прилег рядом. Курганов достал с полки желтую картонную папку.

      – А камин у вас действует? – спросил Толик.

      – Что?.. Да, конечно. Но тепла от него маловато, я печку топлю. Но можно и камин, возни только много… Разжечь?

      – Да нет, я же так просто спросил…

      Оглядываясь на Толика, Курганов сел к столу, раскинул папку. Странно замер над бумагами. Стало опять очень тихо, и снова Толик услышал медный стук часов. Зашарил глазами по комнате. Но в это время Курганов шумно вздохнул и сказал:

      – Я сперва самое начало прочту, ладно?

      Толик опять кивнул. Курганов надел очки, нагнулся над листом и глуховато заговорил:

      – «Корабельный колокол в громадном обеденном зале, где стоял учебный фрегат, двойным ударом, слышным на трех этажах, отметил начало первой перемены…»

      Пока Курганов читал, Толик пошевелился всего два раза. Первый – когда осторожно пересел поудобнее: устроился на стуле верхом, щекой лег на спинку. Второй – когда ногой толкнул Султана: тот, забыв о приличии, стал шумно чесаться. Чтобы не сопеть, дышал Толик, приоткрыв рот. От этого обсыхали губы, он водил по ним языком…

      – Ну вот… – сказал Курганов и положил на папку вылезшие из обшлагов ладони. – Ну… как? Не понравилось, да?

      Толик опять облизал губы.

      – Понравилось. Только…

      – Что? Ты не стесняйся, критикуй! – вскинулся Курганов.

      – Да нет, все хорошо. Только жалко этого… Алабышева.

      – Да? – обрадовался Курганов.

      – Да, – вздохнул Толик.

      – Но это же хорошо, что тебе его жаль! Значит… я как-то сумел это… передать. Показать…

      – Сумели, конечно! А Фогту потом что было? Его правда выгнали из корпуса?

      – Разумеется! Но не в нем дело. Он тут не главный герой, про него больше и не упоминается… А какие еще замечания?

      – Никаких! Только… там немного одно место непонятно. Что случилось с лейтенантом Головановым?

      – С Головачевым… Это, брат ты мой, самая печальная история. Я про него много пишу. Я ведь тебе только пролог прочитал, а дальше будет про само путешествие.

      – Это хорошо. А то я все думал: когда про «Надежду» и «Неву» начнется?

      – Будет, будет и про это. Прямо со следующего листа… Можно, я тебе еще пару страниц прочитаю? Это про шторм, в который корабли попали в самом начале плавания.

      – Ага! – Толик опять положил подбородок на спинку стула. Шторм – это приключение, это интереснее всего.

      «Мрак был не черный, а мутно-зеленый – так, по крайней мере, казалось капитану. Он ревел, этот мрак, выл, свистел картечью морских и дождевых брызг и громоздился всюду исполинскими глыбами воды. Штормовые стаксели