Хронометр. Владислав Крапивин

чуть усмехнулся:

      – Признали… Послали работать на Север.

      – С экспедицией, да?

      – Можно сказать, что с экспедицией… А Ивана Курганова я все-таки считаю немного родственником. Потому что как увидел в старой книге эту фамилию, так и увлекся. Правда, про него самого я узнал немного, но плаванием этим всю жизнь интересуюсь. Пытаюсь кое в чем разобраться. Так, для себя…

      – А разве там есть что-то неизученное? Ведь они не так уж давно плавали. Ну, не в древности же…

      – Как тебе сказать… Особых тайн нет, и написано про это путешествие много. Но неясностей хватает… В характерах неясностей, в человеческих отношениях. Разные там были люди и разные события. Вот про это бы написать…

      Толик поставил стакан. От неожиданной догадки он забыл про смущение. Спросил звонко:

      – Значит, вы книгу пишете, да?

      Курганов хлебнул, закашлялся, тоже поставил кружку. Коротко засмеялся, оборвал смех и сказал:

      – Ну, что скрывать, раз ты догадался…

      Шторм в Скагерраке

      Толик смотрел на Курганова, приоткрыв рот. Первый раз в жизни он видел писателя. Ну, пускай не знаменитого, но все равно писателя. Человека, который сам пишет книгу. Потом он тряхнул головой, рот захлопнул и уткнулся в стакан. Глянул исподлобья и сказал с почтением и сочувствием:

      – Это, наверно, ужасно трудно.

      – Ужасно трудно, – очень серьезно, даже печально согласился Курганов. – Сколько раз уже хотел все изодрать в клочки.

      – Зачем? Не надо! – испугался Толик.

      – Порой кажется, что все так отвратительно написано. Беспомощно… И посоветоваться не с кем. За три года ты первый человек, с кем я про Крузенштерна заговорил. Я и разболтался-то потому, что… как бы сказать… почуял общий интерес.

      – Я люблю про море и про путешествия, – тихо сказал Толик.

      – Вот и я люблю. И про путешествия, и про моряков… Удивительные они люди. Сам я тоже в детстве о морской службе мечтал, да не вышло.

      Толик подумал.

      – Арсений Викторович, знаете что? Если человек про моряков книжку пишет, он ведь и сам тоже как моряк.

      Голубые глазки Курганова снова добродушно засветились.

      – Да? Может быть… Но это, наверно, если хорошо пишет.

      – А вы… много уже написали?

      – Ну… повесть эта довольно большая получается. Но я ее уже почти кончаю. Сейчас кое-что переделываю, дополняю… Я ведь, Толик, давно с ней вожусь. И когда на Дальнем Востоке был, и там, под Выборгом. И в… на Севере когда работал… Тебе налить еще?

      – Ага… то есть пожалуйста.

      – Только вот пряники очень уж каменные.

      – Ничего, я такие даже больше люблю. У меня зубы крепкие.

      – А я свои почти все угробил за последние годы… – усмехнулся Курганов. И вдруг сказал другим голосом: – Толик…

      Толик вопросительно вскинул глаза.

      Курганов смотрел из-за кружки нерешительно и виновато.

      – А если я попрошу тебя об одной услуге… А?

      – Ладно… –