Выжить в лесу Междумирья. Александр Либих

бросят, к кому еще им в этом лесу прилетать? А ты, Коля, молодец – только смотрел и плакал, и не побежал туда, мне даже не пришлось тебя царапать.

      – Тимоха, я догадываюсь, что это такое кино по заявкам. Мне бы очень хотелось киномеханика увидеть и поблагодарить хотя бы какими-нибудь словами.

      – Он слушать не будет. Кажется, у него даже ушей нет. Но подразнить можем, если хочешь.

      – Коля не хочет, – сказал щегол.

      – Почему же? – возразил Николай. – Мы никуда не торопимся. Меня, например, никто не ждет, а здесь интересно.

      – Чирок, ты глаза закрой и клювик в перышки спрячь. Я скажу, когда чудо-юдо обратно под землю залезет… Коля, если ты на него разок полюбуешься, то потом будет уже не так опасно кино смотреть. Леший иногда даже специально приходит – сядет вон на тот пенек, нога на ногу, и смотрит, ухахатывается, слезы от смеха не успевает вытирать.

      – Чив-чив! – заволновался щегол. – Тимофеюшка, друг, ты только сам не дразни чудо-юдо! Мы знаем, что ты очень ловкий и везучий, но, может быть, прелестная богиня удачи сейчас пытается помочь какому-нибудь совсем пропащему бедолаге в другом лесу и быстро не вернется, поэтому сегодня не надо наглеть. Пусть лучше Коля камушек бросит, такой поувесистей.

      Николаю идея понравилась, и он завертел головой в поисках подходящего камня.

      – Леший камни за пеньком прячет, – сказал кот. – Думаю, он не обидится, если мы один возьмем. Даже если он их считал, то уже вряд ли помнит, сколько там было.

      Николай подошел к пеньку, присел и молча посмотрел на акации. Кот потерся о его сапог.

      – Скоро чудо-юдо опять начнет кино показывать, но ведь ты не леший, тебе смешно не будет.

      – Коля, музы очень быстро шепчут мне: «Подразните чудо-юдо и катитеся отсюда!»

      Николай поднял камень, переложил его несколько раз из руки в руку.

      – Мне хочется бросить, но ведь там Вера была.

      – Я понимаю. Хорошо, теперь смотри! – заурчал кот.

      – Чив-чив-чив! – отчаянно защебетал щегол, но было уже поздно.

      Как рыже-белый стелющийся огонь мчался Тимофей к зарослям акаций, в паре метров от них повернул, почти не снижая скорости, и попытался ускользнуть от вздыбившейся под ним земли, от посыпавшихся на него комьев. Из-под земли поднялась в рост человека распахнутая пасть, напоминавшая ковш экскаватора, но значительно больше – она могла бы проглотить легковой автомобиль.

      Николай вскочил, от испуга ноги у него подогнулись, как у старика.

      Гигантская пасть захлопнулась, но тут же открылась снова и, крутясь с потрясающей скоростью, яростно хватала воздух.

      Николай прошептал нехорошее слово. Чудовище, как будто услышав его, ответило обиженным, оглушающим рычанием, которое, однако, длилось не дольше, чем одинокий раскат грома. Охотник исчез под землей – почти так же быстро, как появился. А на поверхности вновь установилась идиллия ранней осени, разве что еще некоторое время клубилась пыль.

      Николай почувствовал, что к ноге кто-то прижимается, и с огромным облегчением увидел дрожащего