Выжить в лесу Междумирья. Александр Либих

неожиданно попятился, и Николай на него едва не наступил.

      – Тимоха, ты хоть предупреждай!

      – Мы с Колей чуть не упали!

      Кот не ответил на упреки и долго скреб за ухом.

      – Так мы уже до акаций дошли! – испуганно чирикнул щегол.

      Николай не видел, как маленький друг нахохлился, но было ясно, что в ближайшее время ничего хорошего ждать не следует.

      – Чив-чив! Я предлагаю облететь акации так высоко, как только сможем, а вниз смотреть не будем!

      – Умная ты птица, Чир, и товарищ надежный, – угрюмо похвалил кот.

      – Да, – подумав, согласился щегол, – а по-нормальному, с уважением, не скребя за ухом, ты это сказать не мог?

      – Тимоха, – пробурчал Николай, – я понимаю, что вид у меня дурацкий, когда Чир на кепке сидит. Но все-таки хотелось бы узнать, в чем проблема, и принять участие в дискуссии.

      – Не люблю я это место, каждый раз хочется назад повернуть. Коля, обещай нам: если мы заорем, чтобы ты стоял, то будешь стоять. А смотреть – можешь. Мы подождем, пока ты насмотришься.

      – Зачем он будет смотреть? – возмутился Чир. – Я сам зажмурюсь!

      – Нет, Коля должен это испытать. Вдруг он когда-нибудь один здесь пойдет.

      – Коля, я бы на твоем месте здесь один не ходил!

      – Хорошо, не буду. Я правильно понял, что мне лучше нож достать? Правда, я его вчера не нашел, – вспомнил Николай, – чехол мне сразу под руку попался, а нож я нигде не нащупал и не хотелось все из рюкзака выкладывать.

      – Что ты резать собираешься? – удивился щегол. – Коля, мы тебя к столу не пустим! Подожди, мне музы шепчут… тихо, не фыркайте, не шоркайте лапами… теперь слышу: «Я знаю, брат, ты не богат и рад в лесу вдруг колбасу и прочий закусон узреть, но это сон, и это смерть!»

      Все помолчали из уважения к музам или еще по какой-то причине, потом кот рассудительно замяукал:

      – А я тебе, Коля, про женщин скажу. Я ведь всех твоих видел, за исключением, может быть, одной-двух. Ни по какой из них я не тоскую. Во всяком случае, не забывай, что они сон и… Чир уже сказал. Не хочу это слово повторять, особенно здесь.

      – Спасибо, мужики, вы всё подробно объяснили – и стихами, и по-всякому!

      Николай тряхнул головой, прогоняя щегла, и решительно пошел вперед, но через несколько шагов вздрогнул и остановился. Неподвижными глазами он смотрел на… в это невозможно было поверить, однако он ясно видел Веру – единственную женщину, которую когда-то любил.

      В двадцати шагах от него она сидела на столе рядом с акациями. Непонятно было, как она здесь оказалась, да еще с двумя столами – на втором лежала кралька копченой колбасы и стояла литровая бутылка перцовки, через мгновенье вдруг появились буханка черного хлеба, круг пастушьего сыра, зеленый лук и солонка… потом шиповниковый сок и большая коробка трюфелей для Веры.

      Стульев не было, а вот две табуретки стояли за вторым столом. Просто Николай их не сразу заметил, потому что он во все глаза смотрел на Веру.

      Она была удивительно юной, немного похудела, и на ней были те же самые блузка и юбка, в которых Николай