Заблуждение. Ka Lip

где Тёма увидел много народу, в основном, девчонок, правда, было еще два парня, явно старше всех здесь находящихся и еще совсем мелкий пацан, лет одиннадцати. Все сидели вокруг стола, который был завален едой в виде упаковок доширака, нарезанной колбасы и шкурок от нее, полупустых банок с недоеденной тушенкой и еще всякого мусора. Взгляд Тёмы упал на неполные бутылки алкоголя и банки из-под пива. Он протиснулся к Кнопке, та подвинулась, и Тёма, видя, что его никто не о чем не спрашивает, стал есть заваренный Кнопкой доширак, заедая его бутербродом с колбасой. Вскоре его стало клонить в сон.

      – Пойдем, – его потянули за рукав. Это была Леся.

      В полусонном состоянии Тёма переместился в другую комнату и плюхнулся на старый диван. Но ему было уже все равно. Он только положил свой рюкзак под голову и сразу заснул.

      Вот так началась его новая жизнь.

      День в этой коммуне начинался рано, но это для дежурных по лошадям, основная масса народа просыпалась к обеду, а общий сбор был ближе к вечеру. Хотя в праздничные и выходные дни ходили катать и днем.

      ***

      – Народ, сейчас в подземном переходе на Пушкинской рвануло, – запыхавшаяся Кнопка, влетев в комнату, где все мирно обедали начала рассказывать об этом взрыве.

      – Тебя-то как туда занесло? – равнодушно спросила Туся?

      – По магазинам ходила, – гордо заявила Кнопка, показывая пакеты в руках.

      Дальше разговор перешел в обсуждение брендов и тех вещей, которые купила себе Кнопка. Тёме тоже это было интересно, благодаря девчонкам он стал разбираться в том, что носить круто и модно. Пересмотрев покупки Кнопки, он выскользнул из комнаты, решив, что нужно сходить и нарвать пакет травы Фиме. Пасти лошадей не разрешали, Лукинична сказала – «нет» и это означало «нет», а нарушитель карался не только денежным штрафом, но мог быть и изгнан из коллектива. Этого Тёма не мог допустить. Здесь ему дали кров и такой заработок, о котором он и не мечтал. У него не спрашивали не возраста, ни о родителях. Хотя, общаясь с другими, причем, явно младше его по возрасту покатушочниками, он узнал, что Лукинична специально берет малолеток, с них спроса никакого. Были случаи, когда катающиеся падали с лошадей и даже травмировались, но обвинить в этом было некого, какой спрос с малолетки? Им говорили – сами виноваты, что на лошадь полезли. Милиция была бессильна. Сюда они не могли прийти – частная территория, а на улице, видя малолетку с конем, вообще не связывались. Узнав такое, Тёма выдохнул с облегчением, почувствовав себя защищенным. Но главное, он был здесь с лошадьми. Вот только отношение к лошадям его не устраивало, но он молчал.

      За сбором травы его застала Леська, она, присев на пенек, смотрела, как он рвет руками траву и пихает ее в пакет.

      – Держи перчатки, – она кинула ему хлопчатобумажные перчатки, – руки посечешь, долго заживать будут.

      С перчатками дело пошло быстрее.

      – Для Фимки? – Леська кивнула на пакет травы, – Понятно, понравилась