Жребий изгоев. Всеслав Чародей – 1. Виктор Некрас

рожи, усмехнулся – эти за своего князя в огонь и воду готовы… Хоть он оборотень будь, хоть кто.

      – Епископ Мина уезжает! Далеко! Готов ли возок?!

      – Готов, княже! – коротко ответил Несмеян, сжав зубы и сверля Мину взглядом.

      – Проводите его!

      С порога епископ оборотился, задержал шаг.

      – Проклинаю, отступник!

      – Ничего, обсохну, – усмехнулся князь под восхищёнными взглядами дружины. Им на такое отважиться было бы трудно – проклятие служителя бога, хоть и чужого – не шутка. А он князь, владыка, предстатель всей кривской земли перед богами… ему и чужого бога бояться не пристало, с ним благословение своих богов.

      Мина ушёл, ушёл за ним и пресвитер, вышел за дверь Витко, только Несмеян задержался на пороге, глянув на князя с коротким, но внятным вопросом – не следует ли, мол?.. Князь чуть заметно качнул головой.

      Пусть живёт епископ. Пусть едет в Киев, жалуется на него хоть великому князю, хоть митрополиту… хоть в Царьград едет, самому патриарху жалиться… Ну да, это война, конечно, война…

      Ну а иначе – как?

      Вот Несмеян готов был презреть вослед своему князю волю чужого бога и даже пролить кровь его служителя… но это тоже война.

      Жизнь епископа тут ничего не решает.

      Война неизбежна.

      4. Червонная Русь. Волынь. Гора Богит.

      Весна 1064 года, травень

      Пять всадников остановились у опушки леса. Солнце жгло, из леса тянуло горячей смолой, от Збруча – сыростью и прохладой. Кони фыркали, косились в чащу, туда, где в сумраке, прячется неведомая опасность – шептала им многовековая память. Всадники тоже озирались: кто – с любопытством, кто – настороженно, а кто и со страхом. Про Чёртов лес ходили странные и страшные слухи не только во Владимире или Червене – по всей Волыни и Червонной Руси: передавали с оглядкой рассказы про оборотней, про заблудные поляны, про леших и диких, заросших шерстью людей. И про человеческие требы, промеж того…

      Наконец, передний, молодой ещё парень, богато одетый, решительно разомкнул губы:

      – Всё. Дальше я пойду один.

      – Кня… – неосмотрительно заикнулся ближайший вой, но молодой резко оборотился и одним взглядом зелёных глаз заставил его умолкнуть.

      – Я сказал – всё! – бросил не терпящим возражений голосом волынский князь Ростислав Владимирич, перекинул ногу через переднюю луку седла, соскользнул наземь и, не оглядываясь, зашагал по едва заметной тропке вдоль опушки. Вои переглянулись и тоже принялись спешиваться и вязать коней – ждать предстояло долго.

      От опушки падала тень, пока ещё короткая, – это к вечеру она вытянется, досягая до самого берега реки. Тропинка тянулась вдоль чапыжника, липла к самой опушке, скоро пошла в гору. Это и была гора Богит, – Ростислав невольно вспомнил, как издалека видная лесистая вершина курилась дымами. Народу тут должно быть много, воть только чего-то не видно никого.

      Ростислав огляделся – он стоял на самой вершине горы, и видно было далеко посторонь. Широкими