Жребий изгоев. Всеслав Чародей – 1. Виктор Некрас

отай, киевских подсылов опасаясь?

      А в горнице двое несколько времени мерили друг друга взглядами.

      – Ну, здравствуй, князь-брат, – сказал, наконец, Ростислав, волынский князь.

      – И ты здравствуй, князь-брат, – ответил Всеслав, полоцкий князь, тоже подходя ближе.

      И впрямь, были они друг другу братьями.

      Троюродными.

      Ростислав не ждал от встречи чего-то особенного – всё уже было предварительно обговорено послами – гонцы и гридни ездили меж Полоцком и Владимиром уже не один месяц – больше года. Но Всеслав в письмах уклонялся от того, чтобы обговорить действия подробно. Он и настоял на том, чтоб встретиться лично. Волынский князь вдруг вспомнил, морщась, как ему говорил гридень Колюта – жилистый старик с неприятным взглядом:

      – Князь Всеслав Брячиславич хочет встретиться с тобой лично, господине. И только тогда он решит – быть или не быть дружбе меж вами.

      Вот и прячутся два князя на окраине Волыни, на постоялом дворе, которых по всей Руси пока что – раз-два и обчёлся.

      – Тьмуторокань, значит, – задумчиво сказал полоцкий князь, наклоняя над серебряной чарой волынского князя поливную ендову со сбитнем. Пряный запах щекотал ноздри. – Да… это вы с Вышатой умно решили. Через Тьмуторокань можно и весь юг к рукам прибрать…

      Ростислав протянул руку, поискал взглядом, куда же Всеслав будет наливать сбитень себе и невольно замер, чувствуя, как у него медленно отваливается челюсть.

      У Всеслава в руке была невзрачная полукруглая чаша – сероватая кость, оправленная в чернёное серебро. Полоцкий князь налил сбитень в чашу, поставил ендову на стол.

      – Это… – Ростислав вдруг ощутил себя в далёком прошлом – там, где герои пили на пирах из…

      – Да, княже Ростислав Владимирич, – чуть заметно усмехнулся кривич. – Это – чаша из человечьего черепа…

      – Наследство? – слабым голосом с надеждой спросил волынский князь – его всё ещё не отпускала лёгкая оторопь.

      – Отчего? – Всеслав усмехнулся. – Я эту чашу сам сделал – когда литовского князя в поединке убил. Мне тогда лет двадцать было ещё…

      Ростислав почувствовал, что оторопь переходит в откровенный страх – правду, выходит, говорят про полоцкого князя.

      – Ты… ты как можешь?

      – А почему нет? – Всеслав чуть приподнял брови, плеснул из чаши в огонь в очаге, что-то негромко сказал – волынский князь не расслышал, что именно. И почти тут же над избой грянуло – до того гром неразборчиво рокотал где-то вдалеке. Всеслав довольно покосился в сторону узкого волокового окошка, глотнул из чаши и сел к столу. – Храбрость врага переходит в меня и моих детей. Так говорили наши с тобой предки, Ростиславе Владимирич.

      – Да когда же это было… – растерянно бросил Ростислав и тоже отпил из своей чаши – рука заметно подрагивала.

      – Не так уж и давно, – полоцкий князь усмехнулся.

      – Ты хочешь воротить?.. –