Танцы Близнецов. Пётр Таращенко

Но только одной матери – мало. Нужно что-то ещё.

      Губер нажал кнопку, и усатый принёс кофе. Стали перебирать монументальные символы: Христос-искупитель в Рио, солдат-освободитель в Трептов-парке… Губер вопросительно посмотрел на Савойского. Савойский щурил глаза, пытался понять масштаб души контрагента, припомнил финиковые плантации по дороге в Порт-Саид, тёток, пакующих ящики с золотистыми плодами, каких-то измождённых доходяг, таскающих цементные блоки на подступах к городу, и вдруг твёрдо сказал: должно быть триединство: солдат, рабочий и… крестьянка.

      – Yes, yes, yes! – обрадовался губер. – Только очень большие.

      – Это несомненно, – подтвердил маэстро.

      Губер открыл следующую карту, повернул ладонь правой руки вверх и отвёл её вправо, показал вариант итальянца: металлический штырь с овальным утолщением на конце.

      – Ну, это мы проходили, – хохотнул Савойский. – Никакой самобытности.

      – Такое уже делали, я правильно понял? – удивился губер. – Где? Когда?

      – Фаллос в Индии, – сказал Савойский. – Индусы просто недотянули по размеру – финансирования не хватило. И в Китае есть. В парке развлечений, в Чангчуне. Китайцы похитрее, натянули на каркас травяные циновки, и получился весьма приличный фаллос, 30 метров высотой. Тут они нос индусам утёрли. Хотя, конечно, циновки – материал для этих дел неподходящий.

      Рассказ Савойского о хитроумных китайцах губера рассмешил.

      – Тридцать метров, – крутил он головой, – для китайцев неплохо! Низкорослая нация. Сублимация фантазий. Парк развлечений для этого дела – самое подходящее место. Но у нас Порт-Саид, канал, – посерьёзнел он, – тут с местом ошибиться нельзя.

      – Надо смотреть, – сказал Савойский.

      Губер снова нажал латунную кнопку на столе. Дверь кабинета открылась, в комнату вошли три представительного вида араба в национальных хламидах и почтительно выстроились рядком.

      Губер представил делегатам вошедших: главный архитектор со своими замом и помом. Один художник, другой строитель.

      Делегаты обменялись с вошедшими демократическими рукопожатиями.

      Губер отдал чиновникам строгим голосом какие-то краткие указания, а делегатам сказал:

      – Сейчас вам покажут разные красивые места. Нужно выбрать самое подходящее для монумента. Самое красивое.

      – У нас получится, – уверенно сказал Савойский.

      Здесь будет город заложён!

      Делегаты с главным архитектором разместились в белом «мерседесе», художник и строитель в не очень свежем и тоже белом «опеле», и инспекция началась.

      Савойский отрицал всё подряд. Иногда свои мотивы он объяснял логически. Иногда просто говорил:

      – Не нравится.

      Наконец остановились у пирса, уходящего метров на триста в море. Выгрузились и поволоклись молча за маэстро по раскалённому бетонному полотну. В лёгком мареве на горизонте проглядывались корабли, разноцветные танкеры, мускулистые буксиры.

      Дойдя до половины пирса,