Особые услуги мистера Балдмэна. Боб Грей

спросил я мужчину, застывшего у костровища.

      Он повернулся, и я узнал Уилфреда Дженкинса.

      – Я сам – полиция. А толку?

      Дженкинс был растерян, потому и говорил по простому, не заботясь о своем реноме.

      – Мертв? – задал я следующий вопрос.

      – Да, – сказал полицейский и встрепенулся: – А кто вы, собственно, такой?

      – Гарри Балдмэн, детектив из Локвуда.

      – Я вас не знаю.

      – Частные сыщики не по вашему ведомству.

      – Что вы тут делаете?

      –то же, вероятно, что и вы. Отдыхаю. Хотя правильнее употребить прошедшее время.

      Полицейский согласно кивнул:

      – Какой уж теперь отдых…

      – Что здесь произошло?

      – Разве вы не видите? Убийство.

      – Я вижу убитого. А кто убийца?

      – По-видимому, моя дочь.

      – Вы уверены?

      – Она его ненавидела. Я не в курсе деталей, но она говорила, что готова убить его, раздавить, как мерзкое насекомое! Но я не придал этому значения: в молодости мы все максималисты, переживаем из-за пустяков, разбрасываемся словами. – Полицейский внезапно схватил меня за руку и зашептал: – Послушайте, Балдмэн. Проведите расследование! Здесь! Сейчас! Немедленно! Я наделяю вас всеми необходимыми полномочиями. Потому что я не верю, что Ненси…

      Он готов был заплакать. А я не люблю, когда мужчины плачут. Меня это смущает. Поэтому, носком ботинка выковыряв из золы почерневший кусок черепицы и откинув его в сторону, я сказал со вздохом:

      – О'кей, я попробую. Тогда начнем с вас.

      Сбиваясь и по-школярски старательно вспоминая детали, Дженкинс рассказал, что здесь, на берегу озера, они решили устроить небольшой пикник. «Они» – это несколько семей-соседей с Тисовой аллеи. Выехали всем составом – с детьми и собаками.

      – У всех нас взрослые дети, – говорил полицейский. – И все они учатся в университете Локвуда. Понимаете?

      – Конечно. Собаки бывают большими и маленькими, злыми и не очень, а дети – студентами.

      – Вы шутите, – сказал Дженкинс. – Рядом с покойником. Как вам не стыдно!

      – Больше не буду, – легко повинился я. Не объяснять же демократу-назначенцу, что на своем веку я перевидал столько мертвецов, что отношение у меня к ним несколько иное, чем у других граждан. Быть детективом и не стать циником очень трудно, почти невозможно.

      – Вот вы сказали – злые… – продолжил полицейский.

      – Это я о сучках, о кобельках.

      – А я о детях! Нет, они не злые, но они ни в грош не ставят моральные принципы нашего поколения. Мы сами ходили в битниках, протестовали против войны в Корее, но сейчас творится просто бог знает что. Ладно, они живут отдельно, они насмешничают и слушают эту ужасную музыку. Но при этом исправно клянчат у нас деньги! И чем больше попрошайничают, тем сильнее их желание всегда и во всем действовать поперек и вопреки.

      – Это смотря, что вы требуете взамен материальной помощи.

      – Ничего особенного мы