Комната в гостинице «Летучий дракон»; Дядюшка Сайлас. Джозеф ле Фаню

вернул к действительности очень высокий и весьма щеголевато одетый господин лет пятидесяти. Он обратился ко мне с изысканной вежливостью, и в его манерах было столько изящества и грации, что я сразу принял его за вельможу. Он, подобно мне, стоял на ступенях парадного крыльца и любовался красотой лунного света, преобразившего маленькую улицу с ее домами и низко склонившимися ивами.

      Итак, незнакомец обратился ко мне с вежливостью французского дворянина старой школы. Он осведомился, не я ли мистер Беккет. Когда я ответил утвердительно, он тотчас назвался маркизом д'Армонвилем (значительно понизив голос при этом заявлении) и попросил позволения передать мне письмо от лорда Р. Этот английский пэр, надо заметить, имел очень высокое положение в политическом мире, и на него указывали как на вероятного преемника английского посла в Париже.

      Я принял письмо с низким поклоном и прочел:

      «Мой любезный Беккет! Позвольте представить вам моего доброго друга маркиза д’Армонвиля, который сам объяснит вам, какого рода услугу вы можете ему оказать».

      Далее он говорил о маркизе как о человеке чрезвычайно богатом, «чьи тесные отношения со старыми дворянскими родами и законное влияние при дворе делали его лучшим орудием для оказания дружеских услуг, которые он взял на себя по желанию нашего государя и нашего правительства».

      Мое недоумение сильно возросло, когда я стал читать дальше:

      «Кстати, Уальтон был здесь вчера и сообщил мне, что ваше место в парламенте, вероятнее всего, подвергнется опасности, – не подлежит сомнению, что в Домуэле происходит что-то странное. Сам я вмешаться в это, как вам известно, не могу. Я посоветовал бы вам заставить Гэкстона выяснить, в чем дело. Боюсь, что это не шутка. Мне необходимо было упомянуть об этом обстоятельстве по причинам, которые вы поймете, поговорив с маркизом пять минут. Знайте, что маркиз – при содействии всех наших друзей – предполагает в течение нескольких недель скрывать свой титул и в настоящую пору именует себя месье Дроквиль. Я сейчас отправляюсь в Лондон и не могу прибавить больше ни слова.

      Преданный вам, Р.».

      Трудно передать, до чего я был озадачен. Я не мог бы даже назвать себя знакомым лорда Р. В жизни своей я не знал никого, кто бы назывался Гэкстоном, не знал и никакого Уальтона, кроме того, пэр писал мне в таком тоне, как будто мы близкие приятели! Я посмотрел на оборот письма, и загадка разрешилась. Меня звали Ричардом Беккетом, а я, к своему ужасу, прочел: «Джорджу Стэнхоупу Беккету, эсквайру, чл. парл.». В страшном замешательстве я поднял глаза на маркиза.

      – Право, я не знаю, как перед вами извиниться, мар… милостивый государь. Действительно, моя фамилия Беккет, и лорд Р. знает моего отца, но это письмо адресовано не мне. Меня зовут Ричард, а письмо написано Стэнхоупу Беккету, депутату. Что же мне остается сказать или сделать после такой досадной ошибки? Я могу только дать вам честное слово, что сохраню прочитанное в тайне. Не могу передать вам, как я поражен и огорчен этим недоразумением.

      Видимо,