Вдова Далила; Ужас. Морис Левель

он поступал как виновный, не решающийся подъехать к самому дому. Ему казалось, что, услышав адрес: «Бульвар Ланн, дом номер двадцать девять», извозчик что-нибудь заподозрит.

      По тротуарам, мимо закрытых магазинов, быстро шли прохожие. Кош подумал, что эта ночь, медленно переходящая в туманное и холодное утро, тянется страшно долго. Чтобы сосредоточиться, он сел поглубже в угол, закрыл глаза и принялся перебирать в уме тысячу разных мыслей. Бледный зарождающийся день отчего-то напоминал ему мрачное утро перед казнью, и перед его мысленным взором то и дело вставали лица двух бродяг и их сообщницы, бескровное лицо убитого и отпечаток руки с огромными пальцами, который он смыл со стены.

      Когда извозчик остановился, уже совсем рассвело. Онэсим Кош медленно прошел вдоль бульвара Ланн. Жители понемногу просыпались, и в окнах появлялись заспанные лица с опухшими глазами. Перед одной из дверей стоял булочник. Почтальон звонил у ворот маленького особняка. Кош посмотрел на номер дома, возле которого остановился. Номер 17.

      День обещал быть холодным, но ясным. Солнце медленно выплывало из-за маленьких облачков и бросало игривые отблески на белые плиты тротуара, на обвитые плющом ограды, на остроконечные крыши домов. От ночных теней не осталось и следа, и контраст между видом улицы днем и ночью был так разителен, что Кош на минуту засомневался, не пригрезилось ли ему все это в кошмарном сне. Было начало девятого. Многие уже успели купить новый выпуск «Света», но, казалось, никто всерьез не задумывался о случившимся. Проходящий мимо полицейский читал как раз ту страницу газеты, на которой было помещено сообщение. Кош подумал: «Или вся эта история – плод моего воображения, или он прочитает и остановится». Но полицейский прошел дальше.

      – Что же это, наконец, – пробормотал Кош, – не сумасшедший же я? Ведь это не бред. То, что существует в моей памяти, случилось в действительности. Я действительно проходил ночью по этой улице, действительно вошел в сад, потом в дом, я видел зарезанного человека, лежащего на постели, я…

      Он схватился руками за голову и почувствовал у правого виска довольно сильную боль. Он посмотрел на руку: на кончиках пальцев было несколько капель крови.

      Тогда его мысли сразу прояснились. Он вспомнил свое падение и рану на лбу, а когда поднял глаза, то увидел, что стоит перед домом номер 29.

      Все было тихо. На желтом песке дорожки по-прежнему были видны следы его шагов. Кош обрадовался следам, как неожиданной помощи, и принялся ходить взад-вперед перед домом. Прохожие сновали по улице. Какой-то работяга пристально посмотрел на него, по крайней мере репортеру так показалось.

      Не благоразумнее ли было ему, простому журналисту, отправиться в полицию и дать приставу прочитать газету?

      В эту минуту подкатили две кареты и остановились в нескольких шагах от репортера. Из карет вышли несколько человек, в их числе пристав; четыре агента приехали на велосипедах. Они прислонили их к забору, как раз в том месте, где Кош раздвинул тростью плющ, чтобы прочитать номер дома.

      Минуту пристав постоял в нерешительности, потом дернул