Люди и куклы (сборник). Василий Ливанов

Владимировна вернулась из магазина. Поставила сумку на рояль, стала разгружать: вынула длинный белый батон, какой-то сверток в промасленной бумаге.

      Значит, нечего тужить.

      Будем ждать и будем жить.

      Что же делать, милый чиж,

      Ведь на то он и Париж… —

      напевала она на мотив «Баюшки-баю».

      В дверь постучали, и сразу же вошли три человека. Одинаковые темные костюмы, темные шляпы, темные галстуки.

      – Добрый день, мадам, – сказал старший. – Полиция.

      Двое других встали по бокам от двери.

      – Вы пришли нас арестовывать? – Наталья Владимировна испуганно смотрела на две темные неподвижные фигуры у входа.

      – Нет, совсем нет! – Старший вежливо улыбнулся. – Мосье Кромов, – он с трудом выговорил русскую фамилию, – он дома?

      – Нет, кажется… – Наталья Владимировна взглянула в окно.

      У парников стоял папаша Ланглуа. Вид у него был растерянный.

      – Вы мадам Кромова?

      – Да, – неуверенно ответила она – Что случилось?

      – Министерство внутренних дел имеет в своих руках неопровержимые доказательства о заговоре, подготовленном против вашего мужа вашими же соотечественниками-эмигрантами. Поэтому мы просим вас помочь нам выполнить возложенное на нас служебное поручение. Вот эти два агента, – он указал на фигуры у двери, – будут являться к вам с утра в назначенный час, всюду вас сопровождать и…

      В этот момент Кромов вошел в комнату. На парадном русском полковничьем мундире, под белым Георгиевским крестом, блестели боевые ордена Свв. Анны и Владимира с мечами и французский орден Почетного легиона. Шнуры серебряного аксельбанта Академии Генерального штаба опускались из-под погона на правую сторону груди, почти касаясь петлями широкого, шитого серебром пояса. На чисто выбритом лице темнели подстриженные усы. Фуражка с белым кружком кокарды была чуть сдвинута на правую бровь. Наталья Владимировна тихо ахнула.

      – Благодарю вас, господа, – сказал Алексей Алексеевич. – Вы свободны. Я русский офицер и сумею постоять за свою честь и жизнь.

      …Кромов шел по Парижу. Оглядывались редкие прохожие.

      Улицы в это время почти безлюдны. Священный для Парижа час обеда.

      Кромову оставалось свернуть в короткий переулок, пройти его до конца, и тогда откроется здание посольства – дворец д’Эсгре, на улице Гренель, дом № 79.

      Алексей Алексеевич свернул в переулок. Посреди переулка у противоположного тротуара стояло такси. Работал, постукивая, мотор. Кромов сразу узнал машину, но не повернул назад, не остановился, не замедлил шага, не заспешил. По-прежнему четко отдавался стук его каблуков.

      Рука в черной перчатке соскользнула по рулю такси, взяла револьвер, лежащий на сиденье.

      Расстояние между такси и равномерно шагающим человеком сокращалось.

      С места водителя уже совершенно отчетливо видны ордена на мундире.

      Покачивался в ритме шагов белый Георгиевский крестик.

      Кромов