Мания. 3. Масть, или Каторжный гимн. Евгений Кулькин

а может, несходство, что-то из двух, неожиданно отринуло его от реальности. Он увидел себя будущим. С неожиданной чугунностью суд суждений и с могутностью, которая завораживает. А девки пусть чахнут рядом, словно кошки в выслеживающей позе.

      Именно с того дня он понял свое предназначение.

      Ельцин отринул от себя воспоминания.

      Но, видимо, все же из прошлого, остался в голове мотив, и стал он к нему примерять разные, на ум пришедшие слова. И, наконец, остановился на такой фразе: «Судьба сама найдет меня…»

      Ну так оно, наверно, и будет.

      Он стал перебирать в уме тех, на кого особенно можно положиться в такое время.

      Ну, конечно же, на Александра. Коржаков не раз доказывал свою преданность, а то и самозабвенность. С ним, как принято сейчас говорить, в разведку можно идти без оглядки.

      Михаил Иванович Барсуков несколько иного закваса. Этот как-то более чопорно чувствует себя генералом и тем более главным охранником страны. Но все равно надежен.

      Павел Сергеевич Грачев весь высветился во время путча. Потому и стал министром обороны. Этот не дрогнет. Вот слабостишка у него есть одна. Тянет его к шиковым машинам. Потому и кличку себе почти непристойную заимел Паша Мерседес.

      Павел Бородин – хитер и заборист, хотя дожностишка у него не выпирает своей значимостью – начальник Главного социально-производственного управления администрации президента, но все же он человек незаменимый, своего рода серый кардинал.

      Зато Шамиль Тарпищев – душа нараспашку. Подумать только, в свое время выиграл одиннадцать международных турниров. Ни у кого из президентов мира нет такого персонального тренера по теннису.

      Есть еще Сосковец и Ерин. Оба ребята ничего. Но еще не достигли той близкости, чтобы на них серьезно уповать.

      Борис Николаевич вышел во двор с намерением погулять не только по подворью дачи, но и по ее окрестностям.

      Коржаков не спросил, куда он идет. Он никогда не любопытствовал зря, а привязливой тенью следовал за хозяином.

      Ельцин обратил внимание, что в сельце, в которое он намеревался пойти, каждое дерево огораживали. А палисадники все до одного хилили себя в сторону хозяйского призора, а не наоборот, видимо потому, что тогда они были бы аннулированы, как самозахват, Совету принадлежащей земли.

      Пруд за сельцом был окрестован двумя видами обитателей – лягушками и водяными быками. Изредка их соперничество пополам пилила своим гурлением горлица, а – до кровятки – ранила выпь.

      Зимой ему как-то так тут встретился грязноватый лыжник и спросил:

      – По-прежнему виду чародей-суходрочник как называется?

      Хорошо Александр отогнал бессовестника, а то ведь он на полном серьезе собрался ему объяснять.

      В пруду водился тускло-золотистый карась и, видимо, давал приварок целому селу, потому как видно было, что там почти сплошь стояли самоловки и вентири.

      Прошла немолодая женщина. Почти что девочковый озир. Свернула в лес у двух больших промоин.

      Страдая от натаски, пробежала, обряженная в намордник, собака. Видимо, шла по следу той