Кого-то надо убить. Сергей Юрьевич Борисов

, вроде бы, не следовало, тем более что по внутреннему периметру забора неспешно дефилировали молодые люди с непроницаемыми лицами. Автоматы «кедр» не слишком гармонировали с их строгими костюмами, что молодых людей нисколько не волновало. Инструкции не выбирают, им следуют.

      В этот день в лесной резиденции было людно, но не шумно. Гости собрались ближе к вечеру. Каждый обменялся рукопожатием с хозяином, а потом и друг с другом. Далее последовал легкий ужин, после которого все перешли в библиотеку, поближе к пылающему камину. Обогревать зал в высокими сводами нужды не было – отопление работало безупречно, но Председатель знал, что в креслах у камина, озаренные сполохами, со стаканом портвейна в руке, люди становятся откровеннее и решительнее.

      Предупреждать о полной конфиденциальности беседы хозяин не стал – и так ясно: не в бирюльки играем! Не стал он говорить и о мерах, сводящих к нулю усилия любой подслушивающей аппаратуры, в том числе и той, которая могла оказаться о гостей. Все это тоже подразумевалось.

      – Я пригласил вас… – начал Председатель и, не спотыкаясь о встречные вопросы, изложил свою точку зрения на проблему, которая требовала немедленного и радикального решения. Закончил он свою речь предложением обменяться мнениями, ибо согласие в стратегии не обязательно сопровождается единством в тактике.

      Молчание было долгим. Тишину нарушал только треск поленьев, да еще Дипломат нервно хрустел пальцами.

      – Вы можете оставить в покое руки? – не выдержал Политик. – Переусердствуете – нечем будет договоры подписывать.

      – Я хоть писать умею, – огрызнулся Дипломат.

      – Началось… – протянул Философ.

      – Что началось? – вскинулся Политик.

      – Песня про белого бычка. Даже интересно, угомонитесь вы когда-нибудь или это из области заведомо несбыточных надежд.

      – Прекратите, – укоризненно произнес Председатель, властно взмахнув рукой. – Иначе мне придется обратиться к представителю закона.

      Он пытался шуткой разрядить неожиданно накалившуюся атмосферу. Но Блюститель Порядка шуток не понимал, а потому подобрался и, казалось, изготовился к прыжку.

      – Балаган! – низким раскатистым басом проговорил Военный.

      – Прошу прощения, – Философ взглянул на Председателя и чуть наклонил голову, придавая свои словам дополнительный вес. – Действительно, господа, не будем превращать происходящее в фарс.

      Председатель тоже наклонил голову, принимая извинение, и спросил:

      – Полагаю, предложений, отличных от моего, нет?

      Военный кивнул:

      – Согласен. Кого-то надо убить.

      Председатель хлопнул ладонью по лакированному подлокотнику старинного кресла, точно припечатал:

      – Решено!

      – Весь вопрос – кого? – подал голос Политик. – Кого убить?

      – Существенное замечание, – скривив губы в усмешке, заметил Дипломат.

      – Позвольте мне, – дернул кадыком Философ. – Полагаю, это должна быть личность, импонирующая всем без исключения слоям общества, смерть которой станет личной трагедией для всех и каждого, независимо от социального положения, материального достатка, национальности, возраста и пола. Это должен быть любимец народа!

      – Между прочим, мы тоже народ, – хмуро сказал Военный. – Не представляю, из-за кого я мог бы расстроиться, если это не мои родные или друзья.

      – Из-за нас точно не огорчитесь, – язвительно заметил Дипломат. – Не родня и не друзья. Так, попутчики в поезде, которые болтают себе, потому что делать нечего.

      – Я предупреждаю! – брови Председателя сошлись на переносице. – Сейчас не время для колкостей. В наших руках судьба страны. – Он посмотрел на Философа. – Продолжайте, прошу вас.

      – Благодарю. – Философ поправил узел галстука. – Итак, задача – найти человека, наиболее удовлетворяющего нашим требованиям. Круг кандидатов мог бы быть чрезвычайно широк, но мы можем его существенно сузить. Во-первых, это не должна быть женщина.

      – Почему? – удивился Политик.

      – С чего им такие льготы? – буркнул Блюститель Порядка.

      – Поверьте моему опыту, подкрепленному научными выкладками, – миролюбиво молвил Философ. – Женщина успешно соперничает с мужчиной в чем угодно, но только не в умении располагать к себе людей. Красавица вызывает зависть представительниц своего пола и затаенную неприязнь подавляющего большинства мужчин, поскольку она им недоступна. Замухрышка и того хуже – презрение с одной стороны и жалость с другой. Причем совершенно не имеет значения, умна женщина или глупа как пробка. Для окружающих ее мыслительные способности всегда будут следовать за внешними данными, а не наоборот.

      – Сущая правда, – согласился Политик.

      – В общем, – продолжил Философ, – смерть женщины, как бы она ни была известна, знаменита, не заставит людей выйти на улицы.

      – Неубедительно, – пробасил Блюститель Порядка, истово ненавидевший свою жену. Об этом все знали, и Председатель