Замок Шамбла. Констан Геру

и с кем, по-твоему, может случиться несчастье? – спросила графиня де Шамбла, устремив на Арзака пронзительный взгляд.

      – Не знаю, – ответил он с притворной глупостью, которая никак не вязалась с его хитрым лицом. – Я говорю простодушно, как бедный крестьянин, несведущий и незлобивый.

      – Перестань ломать комедию, – возразила графиня. – Ты гораздо умнее, чем хочешь казаться.

      – Я знаю достаточно, чтобы отличить траву от пшеницы, а больше ничего и не нужно для бедного пастуха, у которого нет других забот, кроме как хорошенько охранять свое стадо.

      Графиня рассматривала Арзака так, будто старалась разгадать какую-то загадку.

      – Послушайте, сударыня! – воскликнула вдруг Мари Будон. – Арзак – хитрая штучка, с ним не надо скрытничать, а прямо высказать ему ваши намерения. Тогда он станет слепо служить вам и поможет возвратить поместье Шамбла, которое у вас украл этот…

      Арзак обернулся к графине, по-видимому ожидая, что после страстной тирады горничной та станет доверять ему гораздо больше, чем до этого.

      – Арзак, – обратилась к нему горничная, – видел ли ты когда-нибудь три тысячи монет по двад– цать су?

      – Три тысячи монет по двадцать су! – вскрикнул крестьянин с таким восторгом, что графиня едва не испугалась.

      – Ну, если ты поможешь дамам вернуться в Шамбла, то в твоем кармане окажутся эти три тысячи, – пояснила Мари.

      Графиня поняла ее и добавила:

      – Да, Арзак, если ты останешься предан мне до конца, ты можешь надеяться получить эту сумму в тот же день, когда я займу свое место в поместье Шамбла, то место, которое у меня отнял господин Марселанж, и моя благосклонность к тебе этим не ограничится.

      – Почему же не сказать всего, пока вы здесь? – тотчас же предложила горничная с присущим ей нетерпением. – Пусть тот, другой, навсегда исчезнет из Шамбла, все равно каким образом, а дамы обеспечат тебя на всю жизнь.

      От этих слов угрюмое лицо молодого пастуха просияло, а графиня не могла не восхититься той прозорливостью, с какой ее служанка умела угадать тайные желания этого человека.

      – Правда ли это, сударыня? – спросил Арзак, обернувшись к графине с видом человека, едва верящего своим ушам.

      – Мари Будон верно выразила тебе мои намерения, – согласилась графиня.

      – О! Если так, ваше сиятельство, – обрадовался Арзак, – вы можете рассчитывать на меня в любое время дня и ночи, и я всегда к вашим услугам!

      – Теперь объясни-ка мне, что значит сказанное тобой относительно Жака Бессона и господина Марселанжа?

      – Все очень просто, ваше сиятельство. Жак Бессон не любит своего бывшего хозяина, и ему может прийти в голову мысль рассчитаться с ним до второго сентября. Если вдруг это плохо кончится для… кого-нибудь, то полиция не станет его подозревать, потому что он лежит в постели бледнее утопленника. Это знают все соседи, которые в случае чего смогут засвидетельствовать это в суде. Вот почему я сказал: «Если он болен, тем лучше».

      Графиня молча смотрела на него, а Арзак тем временем продолжал:

      – При