Кровавая гостиница. Поль Магален

смущение.

      – Любой будет горд возможностью дать свое имя сестре такого превосходного человека, как вы… Но жертв не нужно – у меня достаточно денег, чтобы выкупить замок.

      – В самом деле?

      Со стороны окна послышался слабый шум: спящий нищий, не открывая глаз, изменил свое положение. Его левый глаз и ухо оказались в непосредственной близости от опущенной шторы.

      Маркиз, не обратив на это никакого внимания, продолжал:

      – Я написал из Германии новым владельцам Армуаза. Они согласились вернуть мне отцовское наследство за сумму в пятьдесят тысяч франков, выплаченных единовременно… Эти пятьдесят тысяч здесь, при мне…

      – Пятьдесят тысяч франков? В ассигнациях?

      – О, нет… в надежных лондонских ценных бумагах на предъявителя…

      Филипп приложил руку к козырьку фуражки по-военному.

      – Поздравляю, гражданин Крез… – И, помолчав, прибавил: – Но, говоря только что об Армуазе, вы произнесли слово «наследство»…

      – И что же?

      – Неужели вы, подобно мне, лишились родителей?

      – Мои отец и мать умерли в изгнании, – ответил Гастон печально, – и теперь я возвратился во Францию, будучи единственным и последним представителем своего рода.

      – Извините меня за то, что пробудил такие тяжелые воспоминания… Ваши родители были почтенными, достойными люди. Если есть рай на том свете, то, разумеется, они в нем.

      С улицы донесся звон колокольчика. Трактирщик вошел, чтобы доложить, что дилижанс готов к отъезду и кондуктор приглашает на посадку своего пассажира-офицера. Филипп Готье поднялся из-за стола.

      – Последний стакан за ваше здоровье.

      Маркиз чокнулся со своим сотрапезником.

      – До скорого свидания, не правда ли? – произнес он и, обращаясь к трактирщику, спросил: – А сколько мы вам должны, хозяин?

      – По полпистоля каждый, гражданин.

      – Я рассчитаюсь, – сказал бывший роялист, кидая на стол двойной луидор.

      Унтер-офицер запротестовал:

      – Ну уж нет, так не пойдет, каждый за себя!

      – Не я ли хозяин? – с улыбкой воскликнул Гастон.

      – Это правда… но в другой раз вы уж позвольте мне угостить…

      Колиш закричал:

      – Гражданин, садитесь скорее в карету!

      – Иду-иду, – отозвался Филипп, выходя. – Ну уж никак не ожидал такого сюрприза…

      При звуке упавшей на стол золотой монеты нищий вздрогнул. Это движение не укрылось от одного из конюхов, возившихся возле телеги.

      – Кто разрешил этому оборванцу сидеть тут? А ну убирайся отсюда, да поживей! Иди вымойся в ручейке, а то еще запачкаешь двор.

      Спящий ответил только каким-то глухим ворчанием, но при этом, вместо того чтобы встать, растянулся во весь рост на скамье. Конюх собрался было его столкнуть, но в эту минуту в распахнутое окно выглянул молодой маркиз, чтобы проводить взглядом своего нового друга.

      – Черт возьми! – воскликнул он. – Оставьте бродягу, пусть выспится.

      С этими словами он опустил руку в карман,