Кровавая гостиница. Поль Магален

так и осталась необнаруженной, как и погребенные в ней жертвы.

      – Черт возьми! Не может же быть, чтобы за какие-нибудь двадцать лет пропала сотня людей, да так, что и следа не осталось! – заключил Антуан Ренодо. – Должны же были найтись останки погибших! И что же? Ничего не обнаружили эти судебные власти: ни единой косточки, ни следа, ни намека.

      Гастон дез Армуаз выслушал трактирщика с улыбкой. Когда рассказчик замолк, он облокотился на стол и задумался.

      – Я обещал… меня ждут. И я сдержу обещание… – проговорил наконец молодой маркиз. И громко добавил: – Хозяин, у вас есть свободная лошадь?

      – Лошадь…

      – С упряжью, разумеется… и хорошая, чтобы она могла без устали пробежать те восемь или десять лье, которые разделяют Шарм и Виттель!

      – Как? – вскрикнул Ренодо. – После всего того, что я рассказал, господин маркиз продолжает настаивать на своем решении?

      – Хозяин, – ответил молодой человек спокойно, – я верю, что в вашем рассказе есть доля правды, однако должен сдержать данное слово и лучше умру, чем позволю усомниться в моей порядочности и обязательности… К тому же я молод и ловок, не лишен мужества и осторожности… наконец, я хорошо вооружен. Вы меня предупредили, и этого совершенно достаточно… – И с жестом, выражавшим нетерпение, смелый путешественник прибавил: – Я вполне полагаюсь на ваш выбор и принимаю назначенную вами цену за предоставленную лошадь. Через час она должна быть оседлана. Проследите лично, чтобы покрепче привязали к седлу мой чемоданчик и в кобуры положили заряженные пистолеты…

      Побежденный Антуан Ренодо направился было к двери, но не успел переступить порог, как молодой человек добавил:

      – Пришлите, пожалуйста, письменные принадлежности и уведомите меня, когда все будет готово к отъезду.

      Услышав, как маркиз отдал распоряжение подготовить все к его отъезду, нищий, расположившийся под окном, поднялся, потянулся и окинул взглядом площадь. Она была совершенно пуста. Июльское солнце ярко светило, распространяя невыносимый жар. Бродяга, едва переставляя ноги, потащился в ту сторону, откуда не так давно пришел. Странное дело: он пренебрег мелкими монетами, брошенными из окна молодым маркизом. Следуя мимо оград садов, тянувшихся вдоль одной из узеньких боковых улиц, нищий вышел за пределы городка, и тогда вид его совсем изменился: походка сделалась вдруг твердой и решительной, и он быстро направился к группе деревьев, вдававшихся клином в поле.

      Дойдя до этой маленькой рощицы, бродяга остановился, огляделся и, не заметив ничего подозрительного, вошел под густую сень деревьев. Там, на крошечной поляне, стояла тележка с запряженной в нее крепкой маленькой лошадкой с длинной шерстью и сверкающими глазами. Хозяин потрепал ее по холке:

      – Молодец, Кабри! Молодец, мой красавец! Сейчас мы отправимся в путь… дай только переодеться…

      Кабри, словно понимая слова хозяина, потряс головой.

      – Какой молодец, как воспитан! Мы здесь с утра,