Роман с предположительным временем. Георгий Костин

определить его, погуглив в интернете. Я мог, конечно же, много, много раз прочесть её заново. Но не делал этого, боясь испортить первоначальное впечатление. Прошло уже почти шестьдесят лет, а помню все, что там было; отчетливо помню и образы, и весь ход событий, словно это всё мне вновь приснилось вчерашней ночью…

      А тогда, выйдя из таинственно затемненной библиотеки в освещенный слепящим солнцем просторный школьный двор, трепетно прижимая к груди тоненькую, величиною с тетрадь мою первую книжку, я был ошеломлен от негаданного навалившегося на меня счастья. Я чувствовал себя как Буратино (о котором еще не знал), безрассудно продавшем азбуку, чтобы купить билет на цирковое представление. Но только я азбуку изучил, и в награду получил книжку: она и оказалось волшебной дверью, открыв которую, я мог войти в самый прекрасный в мире театр. Театр даже не кукольный, игрушечный, а настоящий, взрослый, хотя и сказочный…

      И, конечно же, не мог дотерпеть – дойти до дома, не открыв эту заветную дверь. Я пошел в школьный сад. Он был пустым. Старые обычно скрипучие на ветру абрикосовые деревья были сосредоточенно неподвижны и бросали длинные тени. Время шло к вечеру. Но до сумерек было минимум часа два. Я сел на пенек. Открыл книжку. И, забыв обо всем на свете, погрузился в дивную стихию волшебных слов… Я прочитал книжку от корки до корки на одном дыхании, нет, скорее (и это не будет преувеличением) – на одном изумленном вдохе… А когда, как сомнамбула, оторвал глаза от оживающих от моего внимания ВОЛШЕБНЫХ слов и поднял затуманенный взгляд на садовые деревья, они тоже, показалось мне, жили своей полноценной жизнью в мире открывшихся мне образов. А ежели еще я увидел бы героев «Волшебного слова» в школьном саду, которые деловито обрывали с веток для вечернего компота зрелые плоды – ничуть не удивился бы. Открывшийся мне при чтении ВОЛШЕБНОЙ книжки мир был для меня абсолютно реальным, точно таким же реальным, как и окружающий мир.

      И вот это пронзительно четкое ощущение абсолютного тождества книжного и реального миров – легло в мою формирующуюся личность незыблемым фундаментом. То детское потрясение было для меня настолько ошеломительно великим, что, возможно, буквально оказалось судьбоносным, определив моё дальнейшее личностное осуществление. И действительно (это тоже не преувеличение) я всю свою сознательную жизнь фактически искал доказательство абсолютно очевидного для меня тождества воображенного и реального. Можно даже сказать – всю свою жизнь положил на поиски его. Даже, было дело, учение великого соотечественника Ивана Павлова – перетянул на свою сторону. Который доказал, что мы, люди, на рефлекторном уровне реагируем на условные раздражители (а слова и образы, на которые слова указывают – и есть условные раздражители), точно так же как на раздражители безусловные…

      И только недавно, опять же (как это обычно и бывает) вдруг ни с того ни с сего мне открылось понятие ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНОГО времени. И все встало на свои места… Да, мы люди, действительно