Гетман Войска Запорожского. Владислав Бахревский

яростно тыкал рукой в сторону большой каменной бабы во дворе.

      Тимоша привязали к идолу лицом.

      – Целуй ее! Целуй крепче! – Пан Комаровский ременной плетью перепоясал хлопца крест-накрест.

      – Ох! – вырвалось из груди Тимоша.

      – Ага! Почуял?! – Пан Комаровский хлестал и справа, и слева, и слева, и справа. – За благородную кровь тебе, хам! Хам! Хам!

      Выдохся, бросил плеть жолнеру, вытер вспотевшее лицо шелковым платком.

      – Что стоишь? Бей!

      Плеть засвистела.

      Из дома выбежал пан Чаплинский.

      – Нет ее! Сгинула! Что делать? Пан Дачевский видел – в Чигирин ускакал татарчонок. Он найдет Хмельницкого, и тогда все пропало.

      Пан Комаровский покрутил сначала один ус, потом другой и закричал на весь Суботов:

      – Дай-ка мне плеть, жолнер! Я сам прикончу этого молодца! Слышишь, красавица? Если ты не выйдешь к нам, я засеку твоего приемыша. До смерти засеку! Он и теперь уже без памяти. Слышишь, я все сказал: на моей и на твоей совести будет его смерть.

      Пан Комаровский щелкнул плетью по сапогу, чертыхнулся и решительно пошел к каменной бабе.

      – Стой! Ироды! – раздвинув камышовую кровлю, выбралась на скат сарая Матрена.

      – Лестницу! – крикнул пан Чаплинский.

      Лестницу нашли, поставили. За Матреной полезли.

      – Скорее! – Пан Дачевский был уже в седле. – Со стороны Чигирина движение.

      – По коням! – крикнул пан Чаплинский. – По коням, и за мной!

      11

      – Спасибо, Степанида! – Богдан взял у дочери мокрое полотенце, выжал, положил Тимошу на лоб. – Не едут ли?

      – Да уже приехали, – тихо ответила Степанида.

      В горницу вошла мать Гали Черешни – Оксана, а с ней еще две женщины. Обступили постель.

      – Ступай, Богдан! – Оксана ласково взяла Хмельницкого за плечи. – Слышишь, мы займемся твоим сыночком. Ступай!

      Богдан согласно кивнул, встал, не забыл пригнуться в дверях. На улице его ждали несколько казаков.

      – А поехали-ка, братцы, до пана Чаплинского, – сказал Богдан.

      – Поехали! – согласились казаки.

      В Чигирине им уже на околице сообщили: пан Чаплинский спрятался в костеле.

      Когда подъехали к костелу, увидали жолнеров. Двери костела распахнулись, и, ведя за руку Матрену, вышел пан Чаплинский в окружении своей ватаги. У Матрены на голове блистала в лучах заходящего солнца фата, а пан Комаровский с паном Дачевским осыпали «молодых» деньгами и конфетами.

      У Богдана потемнело в глазах. Спешился, тряхнул головой – темно. Сквозь туман увидал перед собой пана старосту, самого Александра Конецпольского.

      – Пан Чаплинский венчался с пани римско-католическим обрядом, – говорил Хмельницкому пан староста, но слова его шли откуда-то издалека. – Я надеюсь, беспорядков не будет учинено.

      – Беспорядков не будет, – словно за версту услышал Богдан свой голос, но тут свет наконец вернулся к нему, уши наполнились звуками. – Мне бы хотелось поздравить молодых.

      Хмельниций пошел навстречу процессии, краем глаза следя за