Дети железной дороги. Эдит Несбит

чья-то рука. У пассажира была очень чистая рука, и в ней он держал газету. Это была рука старого джентльмена.

      С тех самых пор у них вошло в обычай махать поезду, приходившему в четверть десятого.

      И детям, особенно девочкам, нравилось думать, что, возможно, старый джентльмен знает папу и, встретившись с ним по важному делу, расскажет ему, как его дети стоят на рельсах и передают ему свои приветствия каждое утро независимо от того, светит ли солнце или льёт дождь.

      Да, теперь они могли выходить из дома, не спрашивая разрешения. Даже в такую ненастную погоду, в которую в городе им бы не позволили даже переступить за порог. Всё благодаря их тёте Эмме. Пусть она и не были самой ласковой тётей в мире, зато она купила им тяжеленные ботинки и водонепроницаемые дождевики, которые теперь очень пригодились. А ведь сначала дети только смеялись над этими вещами!

      Мама почти всё время была занята и непрестанно писала. Она отправляла множество своих рассказов в длинных голубых конвертах, а с почты ей то и дело приносили большие конверты другого формата и цвета. Иногда она вздыхала, когда открывала их, и говорила:

      – Мой рассказ вернулся в родной дом. Жаль, конечно! – И дети жалели об этом вместе с мамой.

      Но иногда она начинала махать конвертом и восклицать:

      – Ура, ура! Вот толковый редактор! Вот здесь его одобрение!

      Сначала дети думали, что «одобрение» означает письмо, написанное толковым редактором, но вскоре они узнали, что этим словом мама называла листы бумаги с напечатанным на них рассказом.

      Всякий раз, когда редактор оказывался толковым, у них к пятичасовому чаю подавался десерт в виде вкусных булочек.

      Однажды Питер отправился в деревенскую лавку за булочками, чтобы отпраздновать толковость редактора «Детского глобуса», и встретил начальника станции.

      У Питера было время подумать о своём недавнем поведении, и теперь он стушевался. Мальчику совсем не хотелось здороваться с начальником станции: слишком уж неловко ему было – даже уши покраснели от мысли, что начальник станции станет разговаривать с тем, кто совершил столь дурной поступок, как кража. «Кража» – это страшное и унизительное слово, но Питер чувствовал, что оно было правильным. Именно поэтому он низко опустил голову.

      Но начальник станции поздоровался первым:

      – Доброе утро!

      И Питер ответил:

      – Доброе утро.

      Ему в голову пришла мысль, что, возможно, начальник станции его просто не узнал. Ведь если бы узнал, то точно бы не стал здороваться.

      Эта мысль была настолько неприятной, что Питер бросился за мужчиной. Тот остановился, услышав позади себя быструю поступь мальчишеских ботинок, и, обернувшись, увидел красноухого Питера, который от быстрого бега даже немного задыхался.

      – Вы напрасно были со мной вежливы. Если бы вы меня узнали, то не стали бы здороваться.

      – Хм, – недоумённо хмыкнул начальник станции.

      – Я был уверен, что вы меня не узнали, когда поздоровались со мной… Это ведь я…