Лиса в курятнике. Карина Демина

Она была исключительно рачительной женщиной и в хозяйстве ее превеликом всему находилось применение, даже ядам, составленным столь хитро.

      Мало ли как оно в жизни повернется…

      – И историю ту помню, она меня изрядно удивила. Моровое поветрие, конечно, беда, но вот для двоих целителей высшего уровня…

      Коробку она протерла шелковым платочком, который спрятала в рукаве.

      Змеевне ли ядов бояться…

      Мелкие чешуйки, проступившие было сквозь кожу, в нее и ушли. А императрица коснулась бледной щеки:

      – Может, представиться больною?

      – А конкурс?

      – Твоя правда… позже, когда начнем, значит. Все равно не сразу подействует. А ведь тогда именно Дубыня Таровицкий разбирательство учинял. Ходили слухи, что поветрие не просто так началось. Дубыня к младшей Одовецкой сватался, только она отказала, выбрала мальчишку из простых, но с даром сильным. Одовецкие кровь всегда берегли. Они, чтоб ты знал, мужей в род предпочитали принимать, и не помню, чтобы слышала, что кто-то да не согласился.

      Императрица похлопала себя по щекам.

      – Дубыня и отписался, что оба преставились – магическое истощение, мор уж больно силен был. Я тогда не слишком в людях разбиралась, чтобы понять… Теперь вот, значит, и у нее сомнения. Скажи Митеньке, чтобы встречу мне с княгиней устроил, только тихую. И девочке надо будет защиту сделать… К слову, присмотрись…

      – Мама!

      – Мама, мама… – Императрица-матушка поправила роскошное ожерелье, в котором скрыто было с полдюжины амулетов. – Я тебе, охламону, добра желаю… исключительно.

      В Царское Село, которое давным-давно собственно селом не являлось, Лизавета добиралась на конке. По ранешнему времени она была приятно пуста. Дремал на первом сиденье лощеный господин в слегка мятом костюме приятного желтого колеру. Сидели, взявшись за руки, гимназисточки, глазели на потрепанный Лизаветин чемодан и громко обсуждали классную даму, которая, однако, чересчур уж строга.

      Ей самой удалось еще поучиться в приличного свойства гимназии, и воспоминания об этом времени сохранились у Лизаветы самые светлые, а вот сестры…

      Гимназии стоят денег.

      Но и при должном старании рекомендации дать могут для поступления, а там один шаг до государственной стипендии. С Ульянкой, конечно, поздно, но если получится, младшенькую можно будет устроить куда… в тот же Вдовий дом, к примеру.

      Она вышла.

      Поправила слегка сбившуюся шляпку, украшенную ленточками и атласными розочками, из старых лент крученными. Шляпки у тетушки выходили преочаровательные, однако Лизавету не отпускало чувство, что одного этого будет недостаточно.

      Но разве легче было тогда, когда она горничной устраивалась? Стояла на коленях от рассвета до заката за сущие гроши?

      Или тот раз, когда – страшно и подумать – в публичный дом проскользнула, правда, модисткою, но все же… Узнай кто, и Лизаветиной репутации придет конец. Хотя ее так и подмывало написать статейку о том мире, что скрывается за узорчатыми дверями. Сводни и мамочки.

      Бланкетки,