Через дно кружки. Александр Горохов

в конспекты.

      А потом пошло-поехало, закрутилось, завертелось. Четверти сменялись полугодиями. Полугодия годами. И стал я учителем. А лет через пять лучшим в городе учителем.

      – Ершик будешь? Зря. А я грешным делом чуть-чуть. Пятьдесят граммов на кружку. А то чего-то настроя нету. Ну, за всех нас!

      Так вот, возникла у Хозяин с Колянычем идея выучить Кирилла на экономиста или юриста. Малолетка предлагал выучить его на компьютерщика, но эта идея была отвергнута как менее практичная. К тому же, как сказал Ашот: «Ты, Малолетка, всему компьютерному его и так выучил получше, чем в университете, а чему недоучил, потом подскажешь. Приходил тут один наниматься на работу после университета. Так он хуже Киришки в компьютере и программах разбирается. Нам такая учеба ни к чему».

      Но Киришку-то нашего надо было сперва по-настоящему узаконить. Узаконить пребывание его на этой земле. До того хватало липовой копии. Жил себе пацан и жил. А тут нужен аттестат, а значит, настоящие метрики, в смысле свидетельство о рождении. А где взять? Нужны связи!

      – Ну, будь! Еще по маленькой? Ну, как хочешь, а я… Опять ты меня сбил с мысли. Нет, вспомнил. Я стал учителем… Потом пошло-поехало, закрутилось, завертелось.

      Четверти сменялись полугодиями. Полугодия годами и лет через пять я стал лучшим в городе учителем. Ну, может не самым лучшим, но одним из. Уважения стало море. Я и не ожидал, но так оно и есть!

      Постепенно обзавелся новыми знакомствами и связями. Зачастую весьма влиятельными.

      – Не веришь? Откуда у обыкновенного учителя серьезные связи? Твое дело, не верь. Жизни ты, дружище, не знаешь. Объясняю для особо непонятливых и тупых.

      Как известно, у всех школьников есть родители. Родители бывают следователями, судьями, прокурорами, подследственными, подсудимыми и так далее. И у всех есть просьбы к учителю. Всем он нужен. А хороший учитель особенно. Я к тому времени стал не просто хорошим. Я стал лучшим!

      Ну вот, например, чтобы ты наглядно понял, такой случай.

      Утро в тот день выдалось дождливым. Уроки мои начинались перед самым обедом, но я притопал от нечего делать в школу и один-одинешенек сидел в кабинете завуча, который уехал на очередные соревнования.

      В дверь постучали, в щель заглянул некто, спросил: «Разрешите?» и просочился внутрь.

      – Председатель благотворительного фонда повышения популяции пингвинов в пустынях Кара-Кумы и Гоби, – представился он.

      – Учитель Григорьев, – ответил я. – Сею разумное.

      – В смысле закапываете в землю? – вежливо, но не без язвительности полюбопытствовал он, из чего я заключил, что гражданин – язва, проныра и, скорее всего, редкая сволочь.

      «Чего это тебе от меня надобно, голубок?» – подумал я и учительским тоном ответил:

      – Когда закапывают, то говорят: «Сажаю».

      – Тьфу-тьфу-тфу, – побледнел, сплюнул через левое плечо председатель и постучал по столу.

      – Проблема актуальна? – не менее вежливо и не менее язвительно в свою очередь поинтересовался я.

      – Ну, как вам сказать, –