Через дно кружки. Александр Горохов

и влажным, но постепенно они оказались у стола с писателями.

      – Глядите, кого я к вам привел! – заорал Генка, обращаясь к уже сидевшим. – А я мимо иду, гляжу – эти. Валерка с Сережкой! Они отнекиваться, но от меня не уйдешь! Пожалуйста! Привел, как и просили!

      Сидевшие повернули голову, чтобы сказать, что они ничего не просили, а наоборот, и все, наконец, увиделись.

      – Валера, Сергей! – Здоровяк заулыбался, вышел из-за стола и обхватил необъятную фигуру друга.

      То же можно сказать и про Казака:

      – Сереженька, как я рад тебя видеть! А мы идем в бильярдную, а тут этот: «Пошли да пошли». Я ему говорю, что в завязке и Сережке давно надо завязывать, а Генка: «Пошли, я вас удивлю». Как ты, дорогой?

      А здоровяк уже обнимал тезку.

      – Теперь, пожалуй, часком не обойдется, – отвечал тот.

      – Вот, пожалуйста, говорил, что всех обрадую и, пожалуйста! Я такой! – Генка подвинул молоденьких девиц, уселся между ними. – Я такой! Я говорил!

      Остальные тоже расселись. Заговорили все одновременно, но так выходило, что из этой кучи малы, каши, хаоса слов, каждый слышал то, что ему было важно, и отвечал на то, что считал для себя значимым и что именно от него хотели услышать остальные.

      Про Генку не вспоминали, и он вроде как невзначай, совершенно случайно положил руку на колено длинноволосой блондинки. Подержав там с минуту, случайно переместил ладонь повыше, под платье и пополз дальше. Девица напряглась, встала, сказала, что ей пора, курчавая поэтесса сообразила, что момент подходящий и последовала за подругой. Юноша вызвался их проводить, и юная часть компании весьма удачно и почти незаметно для остальных слиняла.

      Генка не огорчился, а мгновенно сообразил, сгреб оставленные молодежью кружки и влил их содержимое в свою, литровую. Получилось доверху и еще с четверть малой кружки. Здоровяк, несмотря на занятость разговором с Казаком и тезкой, боковым зрением видел все. И то, как старый козел лез девчонке под юбку, и то, как выжил молодежь из-за стола, и то, как потом стырил их пиво. Практически своровал, а не разлил всей компании поровну. До поры он решил промолчать, чтобы не перебивать интересного разговора, но в уме сделал себе заметку не спустить наглецу эти пакости.

      А разговор был действительно интересный. Обсуждали, кого включать в список на публикацию за счет областного бюджета в следующем году.

      – Валера, – говорил здоровяк, – эти чинуши урезали нам финансирование. И так копейки выделяют, так еще наполовину срезали. Мы не знаем, что делать. Выхода два. Снизить тиражи, вместо тысячи печатать по пятьсот экземпляров. Но тогда срежутся гонорары в два раза.

      – А оно надо. И так еле концы с концами сводим! – вступил Казак.

      – Вот и я о том же. А значит, половину авторов переносить на другой год придется.

      – Визгу будет! – соглашался Валерка. – Да и кого переносить? Этого, что ли? – Он кивнул головой в сторону Генки, смаковавшего халявное пиво.

      – Этого я бы вообще из Союза выгнал. Пишет плохо. Никто его