Мушкетер и фея. Владислав Крапивин

Но Джонни видел, как Липины глаза вспыхнули желтой ненавистью. Липа сразу как-то помолодела.

      – Им-ммэх! – энергично сказала она. Широко расставила ноги, подалась назад и, разбежавшись, врезала рогами по оранжевой двери.

      – Голубушка! – ахнула бабка.

      Липа тяжелой кавалерийской рысью вернулась на прежнее место и склонила рога.

      – Ладушка… – позвала бабка Наташа и сделала к ней шаг. Липа рванулась и смела ее с дороги, как охапку соломы. Сарай слегка закачало от могучего удара.

      – Спасите… – нерешительно сказала бабка и, пригибаясь, побежала за угол.

      Джонни вскочил и, хлопая расстегнутой сандалией, помчался к друзьям…

      Когда ребята ворвались в калитку, Липа готовилась к очередному штурму. Она дышала со свистом, словно внутри у нее работал дырявый насос. Рыла землю передним копытом и качала опущенными рогами. На рогах пламенели следы краски. Глаза у Липы тоже пламенели.

      – М-мэу-ау, – хрипло сказала Липа и, наращивая скорость, устремилась к сараю.

      Трах!

      Дверь крякнула. Внутри сарайчика что-то заскрежетало и ухнуло. С козырька крыши посыпался мусор. В курятнике скандально завопил Гарька. В глубине своего ящика нерешительно вякнул Родька.

      – Красавица моя… – плаксиво сказала бабка Наташа, укрываясь за кадкой.

      «Красавица» гордо тряхнула бородой, встала на задние ноги, развернулась, как танцовщица, и бегом отправилась на исходную позицию. Там она снова ударила копытом и с ненавистью глянула на дверь.

      Борька, срывая через голову рубашку, метнулся к взбесившейся козе. Коза метнулась к двери. Они сшиблись на полпути. Падая, Борька набросил рубашку Липе на рога. Клетчатый подол закрыл козью морду. Липа по инерции пробежала почти до сарая и остолбенело замерла.

      – Мэ? – нерешительно спросила она.

      Подскочила Вика и покрепче укутала рубашкой Липину голову.

      Бабка Наташа выбралась из укрытия.

      – Это что же? – спросила она со сдержанным упреком. – Значит, так оно и будет с нонешнего дня?

      – А мы при чем? – огрызнулся Борька. Он ладонью растирал на голом боку кровоподтеки от Липиных рогов. – Дура бешеная! Больная, что ли?

      – «Больная»! – обиделась бабка. – Да сроду она не болела! Вот что! Сымайте-ка вашу дверь, мне коза дороже!

      – Ну, и… – со злостью начал Борька, но Сережка одними губами произнес: «Тихо…» – и повернулся к бабке.

      – Дверь снять недолго, – покладисто сказал он. – Только как вы без двери будете? Старая-то совсем рассыпалась. Украдут ведь козу, бабушка. Или сбежит.

      Бабка открыла рот, чтобы обрушить на Сережку гром и молнии… и не обрушила. Потому что без двери в самом деле как?

      – Ироды, – плаксиво сказала она.

      – Да вы не расстраивайтесь, бабушка, – убеждал Сережка. – Ну, разволновалась коза немножко. С непривычки. Бывает… А может быть, у козы вашей какая-нибудь испанская порода? Как у быков. Знаете, испанские быки на все такое яркое кидаются.

      – Сам ты порода-урода! – опять взвилась бабка. – Значит, так и будет она кидаться?

      –