Стихотворения. Сергей Васильев

помнишь тот странный и страшный лес,

      Клубнику, в которую ты полез,

      Обжегшись, то солнце горячее, без

      Которого нет небес?

      А помнишь нежного того ежа,

      Который, от страха мелко дрожа,

      Держал небосвод на острие ножа,

      Жизнью не дорожа?

      Ничто не кончается, милый друг,

      Ничто не случается так и вдруг.

      И пока обиды Бога не сходят с рук,

      Не завершится круг.

      Шекспир

      Офелии легко – плывешь среди кубышек

      И средь других цветов, печальных и речных,

      Не думая о том, что вечности излишек

      Потонет скоро в заводях ночных.

      Она плывет, не помня об утрате,

      И радость несусветная в глазах.

      О Гамлете и об отважном брате

      Она всплакнет лишь только в небесах.

      Шекспир – продукт, конечно, образцовый,

      Но от него не правдою разит,

      А кривдою тяжелой и свинцовой,

      Которая нас смертью поразит.

      И как понять, что скажет жизнь на это,

      Кто нас спасет от страшных звездных бед —

      Офелия, Корделия, Джульетта

      Иль брошенная Господом Макбет?

      «Как славно быть ворону братом…»

      Василию Макееву

      Как славно быть ворону братом,

      Но все же – греши не греши,

      Акации пахнут развратом

      В царицынской, в прочей глуши.

      Ничто просто так не дается,

      И музу тщеславья стреножь,

      Нам пашня одна остается,

      Зазубренная, словно нож.

      Не шли мы дорожкою узкой,

      Не тешили душу вельми,

      В быту и в поэзии русской

      Мы русскими были людьми.

      «Выглядит, как страшная крамола…»

      Выглядит, как страшная крамола,

      Женщина, одетая в меха.

      Жизнь ее уже перемолола

      В жерновах угрюмого греха.

      Ягодкой румяною и спелой

      Лакомились, тяжело дыша,

      Бесы, но осталась кожа белой

      И осталась светлою душа.

      Обменявшись с Богом адресами,

      Попросившись к небу на постой,

      Вот она стоит пред образами

      В церкви величавой и простой.

      И священник, полон грешной лени,

      Совершив Христу земной поклон,

      Падает пред нею на колени,

      Святостью ее ошеломлен.

      «Я вытворял такое с грешным телом…»

      Я вытворял такое с грешным телом,

      Что стыдно поглядеть в глаза судьбе.

      Чего ж я, Господи, еще не сделал,

      Что Ты не хочешь взять меня к себе?

      Вокруг летают бабочки и кружки

      Пивные, разбиваясь тут же вдрызг.

      И ангелы стоят, как побирушки,

      Средь этих невозможных желтых брызг.

      «Ну и кто тебе скажет теперь про любовь…»

      Ну и кто тебе скажет теперь про любовь,

      Кто безумством теперь ее назовет?

      Рифмовать не хочется – великий грех

      Кровь