Пока мы лиц не обрели. Клайв Стейплз Льюис

сестрица, не беспокойся! – ответила на это Редиваль. – Мужчины, увидевшие хоть раз Психею, уже не делают различий между мной и тобой. Мы с тобой не богини, нам жертв не приносят.

      Глава IV

      До тех пор я не имела никакого представления о нравах простых людей нашего города. Поэтому их преклонение перед Психеей, пугавшее меня с одной стороны (и потому, что я с ужасом думала о том, как жестоко Унгит может покарать простого смертного, посягнувшего на положенные только ей почести, и потому, что я знала, как мстителен Жрец Унгит и сколько у него найдется вооруженных и сильных союзников среди многократно умножившихся недругов моего отца), с другой стороны представлялось мне некоторой защитой от всех этих опасностей.

      Спокойствие было недолгим, ибо мы не подумали о главном уроке, извлеченном чернью из случившегося: дворцовые врата открываются, если в них хорошенько постучать.

      Психея еще не успела полностью оправиться от недуга, а они уже снова ломились во дворец, требуя на сей раз зерна.

      – Хлеба! Хлеба! Мы умираем с голоду! – кричала толпа. – Отворите царские амбары.

      На этот раз Царь был вынужден уступить.

      – В следующий раз вы ничего не получите! – сказал он собравшимся на площади. – Откуда у меня зерно, если земля не родит его?

      – А почему? – громко выкрикнул в толпе кто-то.

      – Где твои сыновья, Царь? Кто будет твоим наследником? – сказал другой.

      – А вот у царя Фарса целых тринадцать сыновей! – сказал третий.

      – У бесплодных царей и поля бесплодны, – подвел итог четвертый.

      На этот раз Царь успел заметить, кто говорит; он незаметно кивнул стоявшим сзади лучникам. Быстрая стрела пронзила горло наглеца, и толпа обратилась в бегство. Но отец поступил неправильно: убивать нужно было или всех, или никого. В чем он был прав, мой отец, так это в том, что мы не могли больше раздавать народу зерно: после второго неурожайного года в царских амбарах осталось только наше собственное посевное зерно и больше ничего. Даже обитатели дворца вынуждены были довольствоваться луком, лепешками из бобовой муки и жидким пивом. С большим трудом мне иногда удавалось раздобыть лучшей пищи для выздоравливающей Психеи.

      Дальше случилось вот что. Вскоре после того, как Психея окончательно поправилась, я вышла из Столбовой залы, оставив там отца наедине с Лисом, и отправилась посмотреть, что поделывает Редиваль. Ведь моему отцу ничего не стоило задержать меня по делам на целый день, а затем накричать на меня за то, что моя сестра осталась надолго без присмотра. Но на этот раз она попалась мне сразу: Редиваль шла вместе с Баттой, возвращаясь из одного из своих обычных походов в Дом Унгит. Батту и Редиваль в те дни было водой не разлить; они так и шастали повсюду с вороватым видом по каким-то своим таинственным делам.

      – А, сестричка-тюремщица! – воскликнула Редиваль. – Не извольте волноваться, я в полном порядке. Это не за мной стоило бы присматривать. Лучше скажи мне, где пропадает наша маленькая богиня?

      – Полагаю,