Сбежавший нотариус. Эжен Шаветт

зубы:

      – Один, два, три, четыре…

      Когда он дошел до одиннадцати, то вдруг остановился, уставился в землю и злобно проворчал:

      – Дурак этот Легру!

      Потом, презрительно засмеявшись, пошел дальше. Художник понял, что маркиз вспомнил о каком-нибудь розыгрыше Легру. Может быть, именно здесь состоялась та мистификация, мысль о которой приводила Монжёза в бешенство. Либуа, по-видимому, был близок к истине.

      – Разве похож я на легковерного простофилю? – пробормотал Монжёз.

      Художник решил выпытать у товарища подробности о проделке Легру. Когда они дошли до калитки, Либуа сказал:

      – Не могу понять причину, которая заставила доктора отказаться от прогулки по этой тропинке, столь приятной в солнечный день.

      – К тому же она ведет прямо к дому Морера, – заметил маркиз.

      Дом, о котором говорил Монжёз, находился в ста метрах от калитки и представлял собой изящное двухэтажное здание. «Теперь уж доктор Морер далеко отсюда. Он в обществе маркизы», – подумал Либуа. Между тем маркиз продолжал:

      – Вчера, отказываясь идти здесь, доктор был бледен как полотно.

      С этими словами маркиз сел в экипаж, ожидавший у калитки, и Либуа поместился возле него.

      – Пошел! – радостно крикнул Монжёз кучеру голосом школьника, вырвавшегося на свободу.

      Выходя из экипажа возле железнодорожного вокзала, маркиз повернулся к приятелю:

      – Кучер приедет за нами к тому же поезду, с которым мы отправились вчера, хорошо?

      Либуа, вовсе не желавший стать свидетелем того момента, когда маркиз узнает, что его бросила жена, поспешил сказать:

      – Завтра утром ты зайдешь за мной в мастерскую, мы пойдем к твоей красавице, а с вечерним поездом отправимся в Кланжи.

      Маркизу ничего не оставалось, как согласиться. Либуа, улыбаясь, подумал: «Сегодня вечером, когда он сядет в вагон, я направлюсь к жилищу его любовницы».

      Было семь часов утра, но он долго ходил по разным делам и пришел в свою мастерскую около полудня.

      – Посмотрим, что там делается. – И художник взглянул в телескоп.

      Приложив глаз к окуляру, он вдруг воскликнул:

      – Что значит эта перемена в их привычках?

      Сегодня стол был накрыт в уборной, и художник увидел любовников за завтраком. Маркиз весело хохотал. Наблюдения Поля прервал вошедший в комнату слуга.

      – В мастерской какой-то господин желает вас видеть. Сударь, – жалобно произнес слуга, – примите его… Ему, видно, очень нужно поговорить с вами… У него такой серьезный вид, дело явно не терпит отлагательств. Вот доказательство: посмотрите, что он мне дал, чтобы я скорее доложил вам о нем! – И слуга, разжав пальцы, показал три золотых.

      Не желая лишать слугу дохода, а главное, побуждаемый любопытством при виде столь внушительной суммы, художник спросил:

      – Как выглядит этот человек?

      – Довольно элегантный господин.

      – Старый?

      – Нет, статный красивый мужчина лет тридцати. Только он бледен, как