Давно закончилась осада…. Владислав Крапивин

трапу, выше! Он очутился на самой верхней палубе, неподалеку от гудящей фок-мачты. Швыряла в низкие тучи свой черный дым громадная желтая труба с эмблемой РОПИТа. Но Коля глянул на нее лишь мельком. Он встал на пустой палубе, навалившись грудью на трубчатый релинг, и смотрел только на море. Оно победно ревело со всех сторон, и ветер ревел. Он старался оттащить мальчишку от поручней, но тот держался и весело мотал головой. Волосы отлетали назад. Они были в брызгах, потому что брызги эти густо летели навстречу даже здесь, наверху. Одежда пропиталась сыростью – как и положено при морских передрягах. Коля восторженно наблюдал, как длинный желтый бушприт с белым ноком то устремляется в подножие встречной шипучей волны, то чуть ли не втыкается на взлете в крутящиеся облака. И холодно вовсе не было! А влажные запахи моря просто распирали легкие!..

      – Откуда вы здесь взялись, молодой человек? – Голос был густой и громкий, под стать морю. Это возник рядом человек в наглухо застегнутом плаще – блестящем, как жидкая смола. В остром капюшоне. Лицо под капюшоном показалось симпатичным – вроде как у Николая Федоровича, помощника доктора Валахова. И Коля ответил бесстрашно:

      – Я из каюты номер четыре, господин капитан.

      – Не лучше ли вам было остаться в этой каюте? Погода не для прогулок.

      – Нет, что вы! Ничуть не лучше! Я хочу посмотреть! Я такого еще не видел!

      – Вот как! И вас не пугает возможность быть сдутым за борт?

      – Я держусь изо всех сил!

      – И не страшно?

      – Нет!.. А это настоящий шторм?

      – Вполне… Хотя и не из самых сильных… Взгляните левее, видите высокий берег? Это мыс Тарханкут. Здесь часто бывают такие переделки, особенно осенью… А вы первый раз в море?

      – Я плавал по Финскому заливу до Петергофа, но в такую погоду не попадал. Ни разу так не повезло, господин капитан…

      – Мне кажется, в вас есть морская косточка… Только я не капитан, а вахтенный штурман. Василий Васильевич Хлебников. А вас как зовут, сударь?

      Цепляясь за релинг, Коля все же постарался сдвинуть каблуки:

      – Николай фон Вестенбаум, господин штурман.

      – О!.. И что же, фон Вестенбаум, вы путешествуете один?

      Коля уже готов был объяснить, что путешествует со своей замечательной тетушкой, у которой лишь один недостаток – подверженность морской болезни. Однако Татьяна Фаддеевна появилась здесь сама. Видимо, страх за племянника оказался сильнее всех страданий, и она одолела их в отчаянных поисках мальчишки на взбесившемся от шторма пароходе. На лице ее читалась мука, в движениях – слабость, и все же главным было сдержанное негодование.

      – Николя́! Это… выходит за пределы всяких приличий! Как ты смел? Я запретила уходить из каюты!

      – Но только до утра! А уже утро!

      – Несносный мальчишка… Ай!

      – Держитесь, Тё-Таня!… Василий Васильевич, это моя тетя Татьяна Фаддеевна!.. Тё-Таня, это вахтенный штурман Василий Васильевич Хлебников!

      Штурман Хлебников поднес