Льдом и мечом. Олег Геннадьевич Фомин

летунов толкает ревущего жука на стену, зал сотрясается от удара.

      Второй заносит булаву, шагает вперед.

      С пальцев Эгорда срывается ледяная молния. Горло великана превращается в лед, словно в ошейнике. Булава опускается, демон пробует вдохнуть, но вместо легких надуваются глаза. Лапа хватается за горло, хочет сорвать неведомые оковы, но сжимает чересчур сильно – лед лопается, голова падает. Гора мяса оседает, становится гробницей еще для пары-тройки невезучих демонов.

      Авианы с криками отбрасывают демонов от Клессы, мечи пытаются разбить цепи, рыдают искрами. Демонов хватают за шкирку, тычут мордами в цепь, заставляют грызть.

      Эгорд озирается, демонов ощутимо меньше, Тиморис и авианы успешно держат наплыв с лестниц и коридоров.

      Камалия на помосте алтаря, взгляд под ноги, с пальцев летят тонкие лучи, от пола струится дымок.

      Эгорд взбирается на помост.

      – Что делаешь?

      Жрица выжигает на полу знаки. Похожи на те, что перебросили троицу в мысли Клессы, два круга символов, один в другом, и центральная руна.

      – Кто-то должен убить Клессу, – говорит Камалия сердито и отчужденно. – Здесь не получится, Клесса очень могущественный, живучий, убить его даже связанного нужно время. Авианы убьют нас раньше.

      – Нет…

      Тиморис взбегает на возвышение как ошпаренный.

      – Так какого беса мы сюда приперлись?!

      – Могу ослабить Клессу, – продолжает Камалия, пальцы выжигают центральный символ, – мощный удар сделать успею. А вы добьете в реальности.

      – Но тебя же…

      Камалия поворачивает к спутникам улыбку и грустный взгляд.

      – Кто-то должен остановить наступление. И добраться до Зараха. Хотя бы попытаться.

      Сквозь оборону авианов пробивается кто-то особо тяжелый и наглый, Эгорд рад этому чрезвычайно – есть куда слить пар. Глаза наливаются кровью, меч вспыхивает, на демона обрушиваются удары, тот шатается, пробует отбиваться, похож на железное чучело.

      Тиморис обмякший, смотрит на жрицу, глаза опускаются… Сабля висит на пальце, рука водит по затылку, вялая как тряпка.

      Эгорд возвращается злой, воздух изо рта горячим ветром.

      – Так нужно, – говорит Камалия легко, словно все закончилось и они отдыхают на летней полянке. – Я должна расплатиться за то, что обратилась к темной магии.

      Эгорд смотрит на Камалию, злость разгорается, превращается в горечь обиды. Так жалел, что погибнет, не сможет отомстить за Витора, за Милиту… А теперь судьба вдруг дарит шанс, гибель отменяется, вперед! Но – без Камалии… Она гибнет за свет, но Эгорду кажется, что пользуется ее жизнью в личных целях, как вещью.

      Но Камалия – не вещь! Не чужая!

      Помнит, как освобождал ее из башни, нес на руках, беспомощную и прекрасную…

      – Войдите в круг, – решительно говорит жрица.

      Эгорд и Тиморис угрюмо переставляют ноги.

      Камалия одаряет лучезарной улыбкой, резко разворачивается к Клессе, сквозь черное железо маски