Владимир Чигринцев. Петр Алешковский

создать дело, а потом не побоялся все продать и жить на проценты, так, по крайней мере, Аристов мне рассказывал. Здесь у него какое-то маленькое дельце, остатки.

      – Не знаю, у нас не принято спрашивать. Княжнин, конечно, удачливый бизнесмен, но не думаю, что только деньги его сюда тянут.

      – Может быть, хотя я считаю, что важней всего деньги, а даже если и нет – тут он уже не свой. Не столько мне не свой, сам себе не свой, понимаешь?

      – Да, он мне подобное говорил, – признался Ларри, – и мне его жалко.

      – Ладно, – резко оборвал Чигринцев, – много других имеется, нуждающихся в сострадании.

      – Наверное, – кивнул Ларри. Он совсем скис и замолчал.

      Подъехали к аэропорту. Выгрузились. Посадку еще не объявляли. Ларри с Волей принялись бродить по зданию, сестрам хотелось побыть одним. Какая-то женщина в добротном кожаном пальто, с золотыми сережками в ушах, держа за руку девчоночку лет пяти-шести, одетую тоже вполне прилично, вдруг отделилась от толпы, направилась прямо к ним и с ходу принялась канючить: «Добрые люди, помогите на билет, нас вот с дочей ограбили, кошелек стащили, даже купить не на что». Лицо ее умильно скривилось. Девочка тупо глядела в пол. Ларри незамедлительно полез в карман, но Воля его осадил.

      – Даю полминуты и вызываю милицию, я здесь частый гость, – бросил он попрошайке.

      Женщина, не изменив лица и позы, медленно принялась пятиться и растворилась в толпе.

      – Ларри, ты всегда подаешь нищим в Америке? – спросил с ехидством Воля.

      – Нет, пожалуй, редко, но здесь… – Ларри смутился.

      – Ладно, не обижайся, я хотел только, чтобы ты понял, это профессионалка, – постарался загладить неловкость Воля.

      – А как ты думаешь, Ольге легко в Америке? – спросил вдруг Ларри, отводя взгляд.

      – Не знаю, – протянул Воля, – не задумывался, если честно, она же с тобой.

      – Со мной-то со мной, но не забудь – у нас нет детей и не будет никогда. Ей плохо, я знаю. Но и здесь нехорошо. Почему?

      – Потому, старина, что теперь полагается выпить, попечалиться на судьбу и разойтись довольными, согретыми, уверенными, что не один ты такой на белом свете, но я за рулем, а у тебя жена, отец которой, быть может, сейчас умирает в больнице. Всякое случается, правда?

      – Да, да, – обреченно поддакнул Ларри. Он совсем впал в хорошо знакомую депрессию, и Воля проклинал себя, что занудил разговор, тогда как надо б было стараться его развеселить. Они слонялись без дела, не решаясь подойти близко к сестрам – те сидели на скамеечке отрешенные и покинутые.

      Выпили по стаканчихсу «пепси», пробежали глазами по витринам валютного магазинчика. Платки, ложки, матрешки, хрусталь, майки с российской символикой, ряды бутылок, видеотехника. Какая-то живая мысль промелькнула вдруг в глазах у Ларри.

      – Зайдем? – с просящей интонацией прошептал он.

      – О’кей, пошли, почему бы и нет? – Воля толкнул дверь.

      Ларри оглядел горку телевизоров, ткнул пальцем в портативный корейский «Голд стар».

      – Вы принимаете карточки «Америкен экспресс»?

      – Конечно. –