Железный поход. Том четвёртый. Волчье эхо. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский

борьба… борьба всего Кавказа с могущественным Белым Царем и его войсками, − подумал он, − и вправду во многом напоминает эту схватку… Противник в незнакомых ему горах действует, как тот слепой великан. Мои же горцы ловко увертываются от смертоносных ударов и вгрызаются, как волки, то в спину, то в ребра, то в холку неповоротливому врагу… Еще бы суметь нанести тот сокрушительный, последний удар… Но сколько уж было их!.. Рука устала поднимать окровавленный кинжал, а царских войск становится все больше и больше, как листьев в лесах Ичкерии, как песку в кумыкских степях…»

      …Усмехнулся имам и тому, что дервиш назвал даже количество ран на его теле… В бою с русскими еще молодой Шамиль и его учитель Кази-Магомед67 были заперты в Гимринском ущелье, в боевой башне.68

      …Только ошибся «немного» в подсчете ран бродящий пустынник… Не девять, а девятнадцать ран получил тогда Шамиль из Гимры, но все же сумел уйти от смерти и бежал в горы.

      Благодаря слепого дервиша за рассказ, имам с горечью подумал и о том, что в его земной власти есть право лишить человека зрения, но не наоборот…

      Уже ставя ногу на стремя, он оглянулся, услышав истошно-всторженный вопль слепца:

      − Во имя Аллаха, милостивого и милосердного! Нет никакого божества, кроме Аллаха… как нет в наших горах и другого имама, кроме Шамиля!.. Скажи, о щедрый человек, несчастному калеке… Правду ли шепнул мой поводырь о тебе? Ты − Шамиль из Гимры?!

      − Встреча наша да будет к счастью, − ответил имам. − Да продлится твоя жизнь, смиренный… а дорога будет прямой.

      − Хвала Аллаху, Господу миров, что свел меня, ничтожного, с тобою, о Великий! Айдар много прошел… Где только не был… Знай, господин, что кланяются тебе люди из верхних и нижних аулов, и Кабарды, и Карачая… Чегемское ущелье и Баксанское! Знай, великочтимый Шамиль, для тебя народ все отдаст: и реки, и пастбища, и скот, и лошадей, и жизни! Ничего не жаль для тебя − Защитник. Честь и хвала тебе! Честь и хвала!

      …Грохот движения туменов69 Шамиля растоптал голос потрясенного дервиша, но не заглушил смысла сказанного. «Мы как гвозди вколочены в родные скалы… И никто не имеет права вытаскивать нас из наших гнезд». «Бейся, Шамиль, с неверными! Сбереги наши горы и очаги… И пусть звон гнева твоих сабель усладит могильный сон павших героев!»

      Решительность этих призывов радовала и окрыляла измученного бесконечной войной имама, но сердце умиротворить не могла. Оно болело о своем народе, как может болеть только сердце горца-отца о своих детях. Ввергнутый в кровавую пучину войны, разделив с людьми горе утрат, Шамиль уже давно не выделял ни свой тухум, ни свое племя, ни свой язык из общего многоголосья Кавказа70: даргинцы, андийцы, лакцы, лезгины, ногайцы, табасаранцы, аварцы, кумыки, чечены и ингуши, черкесы и кабардинцы − отныне все были его детьми: руби любой палец на руке, любой будет больно и жалко!

      Шамиль с детства усвоил: аварское слово «миллат» имеет два значения −

67

К а з и – М а г о м е д (Гази-Магомет, Кази-Мулла, 1792–1832) – первый имам Дагестана (1828–1832), пытавшийся объединить горцев Кавказа и создать теократическое государство горцев Дагестана и Чечни в конце 1820-х – начале 1830-х годов.

68

Автор очерка «Кавказ в его настоящем и прошлом» Е. Марков писал: «Улицы как таковой нет в ауле; каменные двухъярусные бойницы, которые горец называет саклями, отступают друг от друга ровно настолько, чтобы человек с трудом мог протиснуться среди них… Над крышей одной бойницы торчит другая, над другой – третья, и получается щель, заменяющая улицу, вьется и лепится, как змея, по отвесной круче, у подножия всех этих без порядка насыпанных в кучу каменных редутов…»

Часто главная улица запиралась глухими, окованными листовым железом воротами, и по краям ее ставились сторожевые башни. По словам исследователя Дагестана Ф. И. Гене, в селении горцев «обыкновенно имелось только два выхода. <…> Горцы стараются для сего избрать самые крепкие от природы места, кои нередко обороняются башнями или стенами из камня. Таковы были знаменитые Гимры – родина имамов Гази-Магомеда и Шамиля, аулы: Гуниб, Мекеги, Урахи, Хаджалмахи и мн. др.».>. «Видя всю безвыходность положения, отчаянный Шамиль прыгнул вниз на вражеские штыки и кинжалом расчистил себе путь. Горцы считали, что он погиб. И когда он объявился в родном ауле, его мать, уже одетая в траур, спросила с удивлением и радостью:

– Шамиль, сын мой, как же ты выжил?

– Набрел в горах на родник, – ответил Шамиль».

69

Один тумен конницы насчитывал десять тысяч всадников (тюрк.).

70

Языки горцев Кавказа (их более 40) весьма разнообразны, как разнообразны населяющие Кавказ народы. Ученые называют кавказские языки иберийско-кавказскими, включающими группы картвельских, абхазо-адыгских и нахско-дагестанских языков. Иногда дагестанские и нахские языки рассматривают как две различные группы. Представлены на Кавказе и другие языковые группы.

На нахско-дагестанских языках говорят чечены и ингуши, аварцы (вместе с имеющими самостоятельные, но близкие аварскому языки ахвахцами, каратинцами, андийцами, ботлихцами, годоберинцами, тиндалами, гамалялцами, багулалами, хваршинами, дидойцами, бежтинцами, гунзибцами, гинухцами и аргинцами), даргинцы (включая кубачинцев и кайтагцев), лезгины, лакцы (лаки), табасаранцы, рутульцы, агулы, цахуры.

К абхазо-адыгской группе принадлежат адыги, черкесы, кабардинцы, абхазы и родственные им народы Западного Кавказа.

К тюркской группе алтайской языковой семьи относятся кумыки, карачаевцы, балкарцы, азербайджанцы и ногайцы.

Осетинский и татский (язык горских евреев) языки принадлежат к иранской группе индоевропейской семьи языков.

Языки горцев во многих отношениях уникальны. Язык табасаранцев, живущих в Дагестане, попал в Книгу рекордов Гиннесса, поскольку он использует самое большое в мире число падежей – 37! // Казиев Ш., Карпеев И. Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX веке.