Матерь Тьма. Курт Воннегут

я.

      – Leichentriger zu Wache, – пропел он с закрытыми глазами. – «Уборщики трупов – на работу». В заведении, цель которого – уничтожение миллионов человеческих жизней, это звучит естественно. Если два года слышишь, как обрывается музыка и из громкоговорителя звучит этот призыв, работа уборщика трупов кажется не такой уж плохой.

      – Понимаю, – промолвил я.

      – Понимаете? – Гутман покачал головой. – А я вот понять не могу. Мне всегда будет стыдно, что я хотел добровольно идти в зондеркоманду. Очень стыдно.

      – Я так не думаю.

      – А я думаю. Стыдно. И больше не хочу об этом говорить.

      Глава 3

      Брикеты…

      В шесть часов вечера Андора Гутмана неизменно сменяет Арпад Ковач – человек-фейерверк, шумный и веселый.

      Вчера, заступив на службу, он потребовал, чтобы я показал ему все, что написал. Я дал ему последние страницы, и Арпад, размахивая ими, разгуливал по коридору, всячески расхваливая написанное.

      Он не прочитал ни строчки, однако хвалил за то, что, по его мнению, там было.

      – Врежьте этим слабакам! – воскликнул он вчера. – Расскажите, что думаете о самодовольных брикетах.

      Под «брикетами» Арпад подразумевал людей, которые не сделали ничего для спасения своей жизни или жизни других людей, а покорно шли в газовые камеры, куда их гнали нацисты. На самом деле брикет – спрессованный блок угольной крошки, прекрасно приспособленный для перевозки, хранения и сжигания.

      Когда у Арпада как у еврея возникли проблемы в нацистской Германии, он не стал «брикетом». Напротив, раздобыл фальшивые документы и вступил в венгерский отряд СС.

      Это было основой его расположения ко мне.

      – Расскажите им, что должен делать человек, чтобы выжить! Нет ничего почетного в том, чтобы оставаться «брикетом».

      – Ты слышал мои радиопередачи? – спросил я.

      Эти передачи и легли в основу обвинений против меня. Я был проводником нацистских идей, хитрым и мерзким антисемитом.

      – Нет, – ответил Арпад.

      Я показал ему текст радиопередачи, предоставленный мне институтом в Хайфе.

      – Прочитай, – сказал я.

      – А чего читать? – отозвался он. – Тогда все твердили одно и то же – снова, и снова, и снова.

      – Все-таки прочитай – сделай одолжение, – попросил я.

      Пока Арпад читал, его лицо мрачнело. Вернув бумаги, он произнес:

      – Вы меня разочаровали.

      – Неужели?

      – Слабый текст. Ни стержня, ни изюминки, ни энергии. А я думал, вы источаете расовую ненависть.

      – Разве нет?

      – Если кто-нибудь из нашего эсэсовского отряда так дружелюбно отозвался бы о евреях, я расстрелял бы его за измену. Геббельсу следовало бы прогнать вас и нанять меня – уж я бы постарался! Разнес бы их в пух и прах!

      – Вы и так не дремали в СС, – заметил я.

      Арпад засветился от счастья, вспомнив свои дни в СС.

      – Какой из меня получился ариец! – похвастался он.

      – И никто тебя не заподозрил?

      – Кто бы