Святослав Загорский. Закон Севера. Татьяна Линг

Не помня себя от радости, Никита кивнул, в ту минуту согласившись бы продать даже черту душу. – Говорить с князем буду. – Головомой тряхнул головой, останавливая возбуждение, когда к нему пробился смысл условий.

      Заметив переменившегося в лице Никиту, Осинка успокаивающе заявила:

      – Я иду за убийцей, а ты мне будешь кровный помощник и друг, а он, – она кивнула на Бурого, что хмурым стоял на входе в землянку, – станет тебе отныне братом.

      Договорив это, северянка стянула штаны с Никиты, что как вкопанный застыл и боялся пошевелиться, задумавшись, а не травяной ли это морок и ему причудилось. Но прикосновение губами доказали: с ним это действительно происходит! Только одно его опечалило на мгновение перед тем, как оседлала его Осинка: Бурый поцеловал девушку совершенно не по-сестрински, в губы. И не ушёл, как только они стали потеть от движения тел, а, наоборот, сняв шубу, присоединился, лаская Осинку со спины.

      – Ему сегодня требуется утешение, – приголубливая Бурого, пояснила Осинка, целуя поочерёдно то Бурого, то Никиту, и впервые в своей жизни Головомой любился втроём.

      Глава десятая

      Уже который день воевода просыпался в хорошем настроении, его даже не раздражал Ивашка, что с кислым лицом прислуживал. В глазах холопа потух этот радостный свет, с лица сошла идиотски раздражающая улыбка, и Чермному это принесло удовлетворение. Ещё не раз он ловил парня ночью в темных углах да заставлял целовать острие, награждая сильными тумаками, если парень по неопытности задевал телеса воеводы случайно зубами. Ещё не раз проводил наказание для служки со словами, что наука требует повторений.

      И если Ивашка чах день ото дня, круто изменилась у него судьбинушка, то Чермный, наоборот, весь подобрался. Случаем воротилась позабытая человеческая радость, когда хотел отпороть холопа за длинный язык. Ярость неожиданно для воеводы пробудило сокрытое, стыдливое. Казалось, вернулось к Твердиславу не только регулярное мужское желание, но и молодость, а болезнь, мучившая в последнее время, отошла на задний план.

      Теперь он иногда сопровождал князя в его ежедневных выездах верхом. Святослав тоже расположился к воеводе. Интересовался о жизни тракта, историями самого Чермного. Спрашивал совета. И, слава богу, не справлялся пока ни о душегубе, что все ещё сидел в темнице, ни обстоятельствами смерти его отца, уделяя время только строительству да заготовкам к зиме.

      Дочке Софье воевода пожаловал перстень с красным камнем, добытым им при набеге на татарского хана. Долго выклянчивала его дочь, когда малой была, а теперь заслужила. Прислуга говорила, что князь призывает Софью каждый раз, и уж чего он там такого делает, что кричит она от сладострастия в голос ночами, воевода догадывался. Но про то слуги молчали и притязаний али сплетен не вели, потому как знали: ежели кто сболтнёт про девку, что живёт с мужчиной во грехе, так сам на верёвке болтаться будет в назидание остальным.

      Князь тоже пребывал щедрым до его дочери и, когда привезли пушнину от северян, скупил столько соболя, что справили