Лина Костенко. Олег Кудрин

так и, говоря сегодняшним языком, non-fiction. Люди, не боящиеся держать и читать такую литературу в годы все более страшных репрессий. Вплоть до 1939 года!

      …Но вернемся к маленькой Лине, ее «чарівним декораціям» – принцессиным цветам и сказочным садам. Тетушкин сад, по ее словам, «был самым таинственным»: «Там были облака сирени и невероятные розы. Самая младшая из принцесс… любила розы, выписывала новые сорта, а может и сама давала им имена – “Мона Лиза”, “Царица Тамара”, “Анна Каренина”. Даже варенье варили из роз»[24]. Не правда ли, после этого понятней становится буйство цветов (не только «кольорів», а и «квітів») в ее поэзии. Розы, сирень, астры – несть числа им, сквозь всю поэзию.

      Но не будем забывать и про бабушкин сад. Более прагматичный, поскольку в нем больше фруктов. Вишни, яблоки, груши, разных сортов, в разную пору – цветения, созревания, опадания листьев. Ими тоже наполнена поэзия Костенко. («Стояла груша, зеленів лісочок. / Стояло небо, дивне і сумне. / У груші був тоненький голосочок, / Вона в дитинство кликала мене»[25].)

      Но при этом в разговоре с дочерью Костенко уточняла, что цветочный «Бузиновий цар» из стихотворения, давшего имя всему детскому сборнику 1987 года, жил все же не в тетушкином, а именно в бабушкином саду – в самых густых зарослях, куда ей запрещали ходить. Но она ходила и видела – по настоящему видела! – его светящие из пахучей сирени глаза:

      У садочку-зеленочку

      Ходить вишня у вiночку.

      Хтось ïй грає на дуду,

      Подивлюся я пiду.

      Баба каже: – Не ходи!

      Темнi поночi сади.

      Там, де вiтер шарудить,

      Бузиновий цар сидить.

      Брови в нього волохатi,

      Сивi косми пелехатi.

      Очi рiзнi, брови грiзнi,

      Кiгтi в нього як залiзнi,

      Руки в нього хапуни —

      Так i схопить з бузини!

      Я кажу ïй: – Бабо, нi!

      Очi в нього не страшнi.

      На пеньочку, як на тронi,

      Вiн сидить собi в коронi.

      Грає в дудку-джоломiю,

      Я заграв би, та не вмiю.

      А навколо ходять в танцi

      Квiти – всi його пiдданцi.

      Є оркестри духовi,

      Равлик-павлик у травi.

      Є у нього для настрашки

      Славне воïнство – мурашки.

      Три царiвни бузиновi

      Мають кожна по обновi.

      Невсипущi павуки

      Тчуть серпанки i шовки.

      На царевiй опанчi

      Зорi свiтяться вночi.

      Вiн сидить у бузинi,

      Усмiхається менi![26]

      Комментируя другие свои строки: «А в сні далекому, туманному, не похиляючи траву – / Дюймовочка в листочку капустяному, – / я у життя із вічності пливу», поэтесса объясняла, что магия этого ощущения – единства ребенка, новой души, появившейся на свет, со всем миром природы – особенно остро проявляется, если «ребенок вырастает там, где все растет, цветет, где

24

Дзюба Іван, Костенко Ліна, Пахльовська Оксана. «Гармонія крізь тугу дисонансів…». К.: Либідь, 2016. С. 124.

25

Костенко Ліна. Сад нетанучих скульптур: Вірші, поема-балада, драматичні поеми. К.: Радянський Письменник, 1987. С. 23.

26

Костенко Ліна. Бузиновий цар. URL: https://www.ukrlib.com.ua/books/printit.php?tid=5639