Агробление по-олбански. Ильдар Абузяров

Ты же знаешь, не каждое сердце выдержит такой ритм предательств.

      – Ладно, хватит философствовать, скажи лучше, каков твой план?

      – Есть ли у вас план, мистер Фикс Арамис Алия?

      – Давай быстрее, я в любой момент умереть от любопытства могу, а ты медлишь. Так мы твой план, чего доброго, не осуществим.

      – Что ты взялся хандрить, Давид? – Петр по-прежнему не спешил. – У меня к тебе предложение столетия: как в старые добрые времена, взять и рвануть в Черногорию.

      – К Эфлисону?

      – К Эфлисону.

      – И там нарезаться?

      – Нарезаться. Но сначала в Грецию! Потому что в Греции есть все! И даже огромный внешний и внутренний финансовый долг-геморрой. Долг на грани дефолта. Я задним бампером чувствую, что там, на золотых курортах Халкидики, прохлаждается сейчас Большая Женщина. Переплыла, как корова Ио, Дарданеллы. Ищет себе загорелого мальчика-альфонса. А тут мы, грозные албанцы, нагрянем!

      – Не могу я нагрянуть, не хочу, чтобы мои жены получили моральное право изменять мне при жизни. Ничего, недолго им ждать осталось.

      – Вот заладил: смерть придет, смерть придет. Ну какая она, твоя смерть?! Где она?! – Петр нагнулся, просунул голову в самое крупное отверстие решетки. – Здесь нет.

      – Понятное дело. Когда это смерть гордых и независимых албанцев пряталась на территории суверенного государства?

      – Значит, нам самое время ехать в Грецию, раз ты считаешь, что у смерти паспорт гражданки Албании. Эфлисон тебя быстро от любой смерти избавит. И не только тебя, но и весь албанский народ. Он на эти дела мастер.

      – Почему Эфлисон?

      – У меня такое предчувствие. А потом, сам знаешь, Эфлисон – он такой большой, Эфлисон – он виночерпий.

      – А может, нам после Эфлисона лучше в Италию рвануть? Если я не умру. Что там делать, в этой Греции? В Италии, говорят, уровень жизни выше. – Давид вытянул руку, пытаясь показать, насколько в Италии выше уровень жизни. Сначала до уровня члена, затем грудной клетки. Остановился у горла.

      – Посмотрим.

      – Тебе легко говорить «посмотрим». У меня четыре жены, и ты на них только исподтишка смотришь. А их еще кормить нужно. И потом, хочется перед смертью мир повидать.

      – Помнишь, все, кто уезжал в мае 90-го, обещали подзаработать денег и вернуться. Но никто не вернулся. А мы с тобой обязательно должны вернуться в Албанию после поездки. Обязательно. Это же наша родина.

      – Тебе легко говорить. А если меня на родине смерть поджидает? Ты что, забыл: смерть с избирательными правами гражданки?

      – И кто тебе сказал, что ты умрешь? От чего умрешь, сердце как у… – Петр подбирал выражение, – красно-зелено-белого какаду. При всех режимах работать сможет.

      – Я сам себе сказал. А умереть я могу, например, от похмелья…

      – Я так и думал.

      После посольства Петр и Давид пошли просить у дяди Петра его старенький «Пежо».

      – Что, опять в Грецию? – спросил дядя, протягивая потертые, как старые джинсы,