Танец дождя. Валерий Бирюков

а в остальном – куда ей до Нади!

      – Ну, я пошел, Нина Александровна, – крикнул он в дверях. – А оттуда – домой.

      – С Богом! Позвони, когда закончишь. Мало ли что при такой грозе.

      – Ох, не жалеете вы меня.

      – Надейка пожалеет, – засмеялась старшая.

      Уже пожалела, – хорош был бы он сейчас, если бы не Надя, которая примчалась к нему на такси с курткой и зонтом. Повезло ему с женой, чего там говорить. А он-то, дурак, убивался, когда Вера его бросила. Даже вспомнить стыдно.

      Тут Сергей поймал себя на том, что никакого стыда не испытывает. Наоборот, любое воспоминание о ней и это – тоже, вызывало лишь горечь и обиду, не ослабевающие с годами. Потому что душа не хотела смириться с потерей. Занозой сидит и тревожит, будто в его силах что-либо исправить. Не зря в народе говорят, что старая любовь долго помнится.…

      Одноклассница Вера была первой и до сих пор, выходит, единственной его сердечной привязанностью. Кто знает, как бы всё сложилось, уговори он её перед уходом на службу в армию выйти за него замуж. Не стал настаивать: ладно, вернется, тогда и распишутся.

      Ага, расписались… Приехал через год в отпуск в деревню, а ему со всех сторон: Верка твоя загуляла, совсем стыд потеряла. Приезжал, мол, тут один из сельхозинститута на практику, задурил девке голову. Теперь вот, то он – сюда, то она – к нему в город. Словно кожу с него содрали этой вестью – так ему больно было.

      Объяснение вышло тяжелым и пустым. Он занудствовал, канючил, как пацан:

      – Как ты могла, Вер? Ты же меня любила, ждать обещала!

      – Сережа, дорогой, пойми: детская у нас с тобой любовь была. Это как корь у маленьких – все ею болеют. Я и сейчас тебя люблю, как раньше. А тут совсем другое: сама себя не помню, когда с ним. Вроде, для того и на свет родилась, чтобы с ним свидеться.

      – Ты же говорила: на всю жизнь!

      – Говорила, и сама верила. Откуда мне было знать, что бывает иначе? Хорошо, что сейчас узнала. Хуже, если бы когда уже за тобой была. И тебя бы мучила, и самой – не жизнь, а пытка была бы!

      – Зачем тогда писала, что ждешь, ни с кем не знаешься, – с отчаянием допытывался Сергей.

      – Прости, мой грех! Думала, служба у тебя тяжелая – не хотела до времени огорчать.

      – Вер, брось его, а? Я тебя не попрекну никогда, честное слово!

      – Ох, и глупый же ты! Нет, хороший, чистый. А я пропащая! – засмеялась счастливо. – Как тебе объяснить, Господи? Ты для меня, как брат меньший. Знаешь, как тобой командовать было приятно?

      – А если он тебя бросит, не женится? Пойдешь за меня? – настаивал Сергей.

      – Горюшко ты мое! Да разве в этом дело – бросит или нет? Люблю я его! Вот оно доказательство, – Вера осторожно положила руку на заметно выступавший живот. – Распишемся мы или так, как сейчас, будем жить, – дело десятое, что бы там наши бабки ни судачили. Но это я так, к слову, чтоб ты понял. Свадьба скоро. Да и любит он меня, уж я-то знаю.

      Столько было в этих ее словах спокойной убежденности, что до Сергея дошло наконец, до чего жалки и